Книга Что дальше, миссис Норидж?, страница 71 – Елена Михалкова

Лето текло, словно теплая река. Радостное время! Таким оно мне запомнилось. К концу августа вы не узнали бы Чедвика. Малец корпел над тетрадками, чтобы заслужить одобрение гувернантки. Бывало, он удирал по старой памяти. Идешь через лес – а с дерева раздается свист, и рыжая голова свешивается с ветки:

– Эге-гей, Хоган, хороший нынче денек!

Я отвечал, скрывая улыбку:

– Неплохой, мистер Чедвик. Но не омрачится ли он, когда вы вернетесь к ужину?

Раньше-то мальцу вместо фасоли с треской доставалась хорошая взбучка.

А он вопит беззаботно:

– Я король леса, хоп-хоу-хей!

И мчится по ветвям – чисто макака. Видал я их в передвижном цирке, что заезжал к нам пять лет назад.

* * *

А потом наступил день, когда перед воротами Пламер-холла остановилась карета. Из нее выбрался грузный загорелый мужчина с чисто выбритым лицом, огляделся вокруг и широко ухмыльнулся, заметив меня.

– Кого я вижу! – нараспев сказал он. – Старый Хоган! Да, седины у тебя прибавилось.

Тут-то я допер, кто стоит передо мной. Абрахам Пламер, старший брат Юнис и законный владелец поместья.

С того времени как отец изгнал его, Абрахам не возвращался домой. Говоря начистоту, никто не думал, что он когда-нибудь появится здесь снова. Отцу стоило немалых средств откупить сына от полиции. Брок поклялся, что Абрахам исчезнет из Эксберри. Ходили слухи, что сынок обжился в Африке: завел себе гарем и пьянствует с утра до вечера.

Я не стал говорить, что седины прибавилось не только у меня. От того двадцатилетнего юнца, которого старый Брок вышвырнул из дома, ничего не осталось. Волосы – густые и прямые, как сено, – изрядно поредели. Из толстяка Абрахам превратился в массивного рыхлого мужчину. Он здорово раздался в плечах, а ноги у него в обхвате стали втрое шире прежнего. Разве что взгляд остался неизменным: с хитрецой и немного исподлобья.

Абрахаму было сорок, но с первого взгляда, еще не узнав его, я решил, будто вижу ровесника.

В двух случаях человек выглядит старше: если жизнь его была полна скорбей или если она была полна удовольствий.

– С возвращением, мистер Пламер. Надолго ли в отчие края?

Он ухмыльнулся еще шире.

– Навсегда, старикан, навсегда!

Тяжеленная рука опустилась мне на плечо. Абрахам похлопал меня с такой силой, словно гвоздь заколачивал.

– Что, Юнис пока не выставила тебя?

– Я надеюсь умереть в том же доме, где умерли мой отец и дед.

– Что твоя жена? Все та же толстуха или еще больше разъелась? – Он захохотал.

– Я восемь лет как овдовел.

Он перестал смеяться, пожевал губами, глядя мимо меня, и нехотя выдавил: «Соболезную».

Привратник распахнул ворота. Карета медленно покатилась к усадьбе. Абрахам двинулся следом, не сказав больше ни слова.

Я смотрел ему вслед, и на душе у меня было скверно.

* * *

Первую неделю Абрахам осматривался. Он прогулялся по своим владениям, побеседовал с фермерами. Дважды заглядывал ко мне. На второй раз увидел Обглодыша. Тот полюбил спать в развилке старого вяза и спрыгнул оттуда прямо ему под ноги.

– Тьфу, черт! Чья это тварь, Хоган?

– Пожалуй что моя, мистер Пламер. Но спас его ваш племянник.

Абрахам внимательно посмотрел на кота, прищурился, однако ничего не сказал.

Все эти дни он мелькал то тут, то там. Мальчишка поначалу рвался сопровождать его. Еще бы! Абрахам-путешественник! Абрахам-африканец! А о том, за что дед выставил старшего сына, Юнис умолчала. Вымарала эту страницу из семейной истории.