Книга Что дальше, миссис Норидж?, страница 91 – Елена Михалкова

Эмма помнила, что печенье ел только Финли.

– Печенье пекла кухарка, – задумчиво проговорила она. – Миссис Флетчер здесь ни при чем…

– Ох, она до того прехорошенькая! И так любит нашего Финли! – На лице Харлоу отразился благоговейный восторг. – Знаю, всякое начали болтать про нее, но это клевета. Она его разве что на руках не носит!

– Чем еще угощала мальчика миссис Флетчер? – перебила Эмма.

Харлоу часто заморгала.

– Пирожными, – после долгого раздумья сказала она. – Целую коробку принесла. Мистер Финли, не будь дурак, готов был делиться печеньем. А коробку съел одним махом – я глазом не успела моргнуть, а она уже пустая.

– Когда это произошло?

Но тут Харлоу оказалась бессильна. Сколько ни морщила она лоб, все, что ей удалось вспомнить: «Кажись, я серебро начищала в тот день». Верити вручила коробку мальчику так быстро, что никто не заметил этого: ни Реджина, ни сама миссис Норидж.

«Это меняет дело, – подумала Эмма. – В печенье подсыпать мышьяк почти невозможно. Смешать яд с кремом в песочных корзинках куда проще. С этим может справиться кто угодно».

Харлоу, не переставая благодарить ее, переложила зубной порошок в фарфоровую баночку и ушла. Миссис Норидж вернулась в свою комнату. Но долго она там не пробыла.

Доктор Лэрд, лечивший Финли, был человеком знающим и при этом чрезвычайно высокомерным. Рассчитывать, что он будет откровенничать с гувернанткой, не стоило. Однако второй врач, практиковавший в этом районе Эксберри, был хорошо знаком миссис Норидж.

Вскоре гувернантка стояла перед особняком Кристофера Хэддока.

Кристофер, которому на днях исполнилось пятьдесят четыре, переехал в Эксберри двенадцать лет назад. Пейзажи родного Хэмпшира вызывали у него печальные воспоминания. Дети умерли в младенчестве, осиротел он рано, и после смерти жены у него не осталось сильных привязанностей. В миссис Норидж он обнаружил прекрасного собеседника. А Эмма оценила его вдумчивость и доброту. Хэддок не был сентиментален, но не приобрел и той язвительной циничности, которой славятся доктора в наше время.

– Миссис Норидж! – Он вышел из кабинета, широко улыбаясь. – Рад вас видеть. У меня как раз перерыв, не хотите ли прогуляться?

– Почту за честь составить вам компанию, мистер Хэддок.

Их излюбленный маршрут пролегал вдоль берега озера. Над безмятежной синей гладью мелькали птицы.

– Вы собирались поговорить со мной об эксгумации Патриции Олденбрук? – спросил доктор, проницательно поглядывая на нее.

– Скорее, о ее последствиях. Правда ли, что в теле найден мышьяк?

– Истинная правда. Но я, признаться, поражен! Не будет ли бестактностью с моей стороны спросить, какими путями эта новость так быстро долетела до вас?

Поразмыслив, Эмма решила, что не давала обещаний держать поступок Элиота в секрете.

– Мистер Флетчер явился сегодня ко мне после завтрака. От него я узнала и о результатах вскрытия и о том, что, вероятнее всего, в смерти миссис Олденбрук обвинят ее племянницу. Мистер Флетчер просил меня выяснить правду о случившемся.

Доктор остановился, опираясь на трость.

– Вы согласились на его предложение?

– Я сказала, что не могу ничего обещать, однако постараюсь в меру своих скромных сил выяснить, кто виновен в смерти Патриции Олденбрук. Значит, это было отравление?

– Боюсь, что так, – согласился доктор. – Лэрд провел зеркальную пробу Марша. Она показала мышьяк в волосах и ногтях. Он повторил ее дважды, на второй раз пригласив меня – для объективности, как он выразился. Лэрд позвал и Джервиса, хотя тот ни черта не понимает в химии. Инспектору объяснили, куда смотреть, и когда он увидел бляшки… Сынок шахтера, получив на Рождество игрушечный автомобиль, не был бы так счастлив, как наш дорогой инспектор. На этом деле он рассчитывает продвинуться по службе. Лэрд не проверил бляшки на реакцию с аммиачным раствором пероксида водорода, но за него это сделал я. Они растворились. Значит, мы имеем дело не с сурьмой, а с мышьяком. Если Джервис не поскупится на хорошего эксперта, у присяжных не будет сомнений, что старухе подсыпали отраву.