Книга Комната, чтобы умереть, страница 8 – Джек Вэнс

Она просмотрела остальные отделения.

— Это все?

— Это все. Ваш отец явно не был членом каких-либо профсоюзов, клубов или других организаций.

— Да, это маловероятно.

— Были ли у него близкие друзья?

— Если и были, я о них не знала.

— А враги?

— Не думаю. Но с уверенностью не скажу.

Тарр аккуратно положил карандаш на стол.

— Есть некоторые признаки того, что вашего отца шантажировали.

— Что?!

Он сцепил пальцы рук, поглядывая на Энн с самым ласковым выражением лица.

— Я объясню ситуацию. Тело обнаружил владелец дома, в котором жил ваш отец, г-н Джоунз. Он пришел, чтобы получить арендную плату, которую задолжал ему ваш отец... Иначе тело могло бы пролежать там бог знает сколько. Джоунз позвонил у дверей, не получил ответа и заглянул в окно. Отец был в комнате, но явно не подавал признаков жизни. Владелец дома позвонил в полицию, и таким образом приехали я и еще один полицейский.

Комната, или кабинет, была заперта изнутри. Оставался путь через окно. Я разбил стекло, открыл задвижку и пролез внутрь. Г-н Нельсон был, несомненно, мертв, и я вызвал по радиотелефону следователя, ведущего дела по насильственной смерти.

Пока я ждал его, я рассмотрел обстановку, как я уже говорил, комната служила кабинетом. Г-н Нельсон умер от выстрела из револьвера 38-го калибра, который лежал на полу; лабораторные исследования подтвердили это. Дверь, ведущая из кабинета в гостиную, была заперта изнутри на замок и на засов. В комнату нет другого входа, кроме как через дверь или окно; и то и другое были закрыты. Смерть могла наступить только в результате самоубийства.

Тарр взглянул на Энн, как бы ожидая ее реакции. Но Энн ничего на это не сказала, и Тарр продолжал:

— В кабинете имеется камин. Среди пепла я заметил обгоревший клочок бумаги, сейчас я не могу его показать, он в лаборатории. Но,— он заглянул в записную книжку,— вот что там было написано: «Я думаю, ты слишком легко отделался. Теперь будешь платить больше — мне нужны деньги. По тысяче пятьсот долларов каждый месяц».

Тарр положил книжку в карман.

— Текст составлен из букв, вырезанных из газетных заголовков, наклеено все это на листке дешевой бумаги. Отпечатки пальцев, найденные на бумаге, принадлежат вашему отцу. Это явный шантаж.

Он наклонился к ней через стол.

— Вы не знаете ничего такого, из-за чего вашего отца могли бы шантажировать?

Энн горько засмеялась.

— Не думаю, чтобы моего отца вообще можно было шантажировать.

— Почему вы так говорите?

— У него отсутствовало чувство стыда или вины.

— Да, но если он совершил какое-то преступление...

— Не думаю. Потому что... позвольте привести один пример. Мой отец хорошо играл в шахматы. За шахматами хитрить нельзя. Или, скорее, можно, но этого никто не делает. Потому что если вы выигрываете, это не настоящая победа, если проигрываете — вы проигрываете вдвойне.

— И что же?

— Мой отец не стал бы совершать преступление по той же причине, по которой не мошенничал при игре в шахматы. Он был слишком горд для этого.

— Было бы прекрасно, если бы все придерживались такого же мнения,— задумчиво проговорил Тарр.— Вот только мне пришлось бы остаться без работы: уровень преступности упал бы наполовину из-за тех, кто играет в шахматы... Однако вернемся к вашему отцу. Вы, стало быть, не предполагаете, из-за чего его могли шантажировать?