Книга Тайна старого морга, страница 91 – Стелла Даффи, Найо Марш

Остановившись, Аллейн повернулся к Брейлингу.

– Я недоволен вами, капрал, но не по тем причинам, которые вы воображаете. Пока я не могу ничего объяснить, но надеюсь, что вы сами поймете еще до рассвета.

Брейлинг молча продолжил топать за ним, и инспектор решил пока оставить все как есть: если его опасения верны, парень достаточно скоро во всем разберется сам. До транспортного отдела оставалось пройти всего несколько ярдов, когда они услышали треск ломающейся мебели.

– Это уже слишком! – простонал Аллейн и одним прыжком преодолел оставшееся расстояние до двери.

Инспектор остановился, едва переступив порог транспортного отдела. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь кряхтением мистера Глоссопа, который отчаянно пытался выбраться из дальнего угла, где он забился за письменный стол настолько глубоко, насколько позволяла его пышная фигура, и, похоже, использовал стопку журналов учета рабочего времени как импровизированный щит. Справа от мистера Глоссопа сидел отец О’Салливан, очевидно, погруженный в размышления и не обращающий внимания на протекающую перед ним драку. В центре переполненной комнаты рядовой Морис Сандерс с трудом переворачивался на колени. Он вскинул взгляд на детектива, демонстрируя рассеченную губу, в то время как доктор Люк Хьюз приплясывал рядом, сверля его глазами – будто призывая подняться с пола. Аллейн заметил, как доктор потирает сбитые костяшки пальцев, которые, несомненно, и нанесли ущерб физиономии Сандерса. Сидни Браун мрачно наблюдал за происходящим – словно безумие, охватившее комнату, было именно тем, чего он ожидал от этих людей. На диване у ближней стены сидела Розамунда, прямая как палка, оторвав ноги от пола и поджав их под себя – будто увидела мышь, а не изящно освободила место двум молодым людям для драки. Аллейн сделал вывод, что мисс Фаркуарсон, вероятно, находится в состоянии шока – судя по ее нехарактерной молчаливости. Сара Уорн стояла напротив Розамунды, закрывая лицо руками, – их разделяли дерущиеся мужчины, и у инспектора закралось подозрение, что она сдерживает истерику, а не скрывает слезы.

Из-за двери выглянула сестра Камфот с посеревшим лицом – Аллейн сообразил, что едва не ударил ее, когда распахнул дверь. Он глубоко вздохнул, осторожно прошел дальше, закрыв за собой дверь, и спросил с язвительным спокойствием:

– Интересно, кто-нибудь здесь помнит, что идет война? Что за стенами этой комнаты в данный момент происходят важные события? Кто-нибудь из вас помнит, что мелкие ссоры, обиды, оскорбления – и да, мистер Глоссоп, кражи, которые вас так расстраивают, – меркнут перед лицом очень серьезных дел, произошедших за последние часы?

Все заговорили одновременно – последовал шквал объяснений и обвинений, пока Аллейн не вскинул руки, призывая к тишине:

– Сестра Камфот, кажется, вы здесь наиболее хладнокровный человек. Давайте выйдем на улицу, и вы объясните мне, что здесь произошло, чтобы мы могли вернуться к основному вопросу. – Инспектор обвел офис свирепым взглядом, требуя тишины и подчинения, а затем открыл дверь перед сестрой, оставшейся за главную.

Снаружи, в приятной ночной прохладе, сестра Камфот передала свою версию событий:

– Поусетт и Сандерс всю ночь то и дело переругивались. Они пытались делать это тихо, чтобы никто не заметил, но я совершенно точно…