Книга Десять чайных чашек, или Убийство павлиньими перьями, страница 39 – Джон Диксон Карр

– Ну и дела! Как вы думаете, он сможет позаботиться о себе?

– О, он будет в порядке, сынок, – успокаивающе хрюкнул Г. М. – Мастерс – человек долга и долг свой выполнит. Так что этой женщине предстоит провести весьма неприятную четверть часа. Но разрази меня гром, если я думал, что доживу до такого! Она затащила его в машину быстрее, чем ты бы произнес: «Фокус-покус!»

– Да, адвокаты могут себе позволить лимузин «даймлер», – вздохнув, заметил Поллард. – Как вы думаете, куда она направилась?

Г. М. выбрался из-за руля не без некоторых усилий.

– Ты про эту машину? Она взята напрокат. Тут есть компания, которая сдает их на вечер, если кому-то хочется произвести впечатление на друзей. Гм… Пойдем, сынок. Мы с тобой сейчас организуем небольшую вечеринку с Дервентом. Приказ? Никогда не зацикливайся на приказах. И не забывай, тут я командую, черт тебя подери. А уж как я рад слышать, что старина Джем Дервент дома! Мне нравится этот парень.

– Вы хотите сказать, что знаете его?

– Я знаю всех, сынок, – устало ответил Г. М. – Разумеется, я с ним знаком, и именно поэтому в присутствии Мастерса держал язык за зубами. Джем Дервент – хороший человек, к тому же чертовски умный. И мне интересно…

Он толкнул створку ворот и шагнул вперед. Сразу за высокой стеной начинался слегка запущенный тенистый сад. В глубине его стоял дом, квадратный, основательный, без лишних украшений. Дом был погружен во мрак. Вместо того чтобы направиться к парадному крыльцу, Г. М., пыхтя, свернул на боковую дорожку, которая привела их на задний двор. Здесь казалось, что Лондона не существует вовсе. Через сад шла тропинка, ведущая к летнему домику, который неярко светился в темноте. Легкий ветерок донес до них запах сигары.

На веранде стоял стол, а на столе горела настольная лампа под абажуром. Рядом, в плетеном кресле, скрестив длинные ноги, сидел высокий худой мужчина в смокинге. Он сидел не двигаясь и, казалось, был полностью погружен в себя. Вокруг лампы вились ночные бабочки, а самая большая, коричневая, металась зигзагами по всей веранде, но человек не обращал на нее никакого внимания. Он поднес ко рту сигару так медленно, что столбик пепла на ней даже не дрогнул. В этой медлительности было что-то настораживающее и немного (почему-то Полларду опять пришло в голову это слово) зловещее. Но когда мужчина встал, оказавшись полностью на виду, это впечатление сразу же развеялось.

Джереми Дервенту было на вид немного за шестьдесят. Его манеры были сдержанны почти до сухости, несмотря на присущее ему чувство юмора. Сухость была его отличительной чертой; даже его волосы или, скорее, то, что от них осталось, были жесткими как проволока. У него были впалые виски, острый, гладко выбритый подбородок и взгляд, в котором невозможно было ничего прочитать.

– Неужели сам Мерривейл? – произнес он надтреснутым голосом. – Глазам не верю. Мой дорогой сэр, какое неожиданное удовольствие. Входите, прошу вас.

Г. М. неуклюже поднялся на веранду.

– Здравствуйте, Джем, – сказал он. – Мне о многом нужно с вами поговорить. Надеюсь, у нас будет для этого время. Разрешите представить – детектив-сержант Поллард из известной вам организации, а я помогаю ему по просьбе помощника комиссара. Боюсь, мы здесь по делу.

На лице Дервента не дрогнул ни один мускул. Он учтиво поздоровался с Поллардом, пододвинул к столу два стула и не садился, пока не уселись гости.