Книга Десять чайных чашек, или Убийство павлиньими перьями, страница 73 – Джон Диксон Карр

– Да, для нас обоих. Боюсь, поначалу он подумал, что я пытаюсь оскорбить его или разыграть. Естественно, я почувствовал раздражение. Но он сказал, что, при сложившихся обстоятельствах, раз уж товар доставлен, он предпочел бы купить его. Я ответил, что при сложившихся обстоятельствах товар не продается. Произошла глупейшая перепалка, которая закончилась тем, что он стал уговаривать меня… да, я знаю, что это звучит неправдоподобно, но так оно и было… Он заявил, что «не хочет упасть в глазах миссис Дервент» и пусть лучше все выглядит так, будто он послал ей подарок. Я согласился при условии, что он заплатит половину действительной стоимости.

Г. М. прищурился.

– Хм. Рассказывая мистеру Дервенту о продаже скатерти, затронули ли вы это обстоятельство? Он говорил, что вы упомянули об этой сделке лишь мимоходом.

Соар посмотрел на него с удивлением:

– У вас ведь репутация умного человека, сэр Генри. Даже не знаю, нужно ли отвечать на подобный вопрос. Я «мимоходом» упоминаю о своих сделках, особенно конфиденциальных, не чаще, чем врач упоминает о почках своих пациентов или хозяин отеля просит предъявить «мистера и миссис Джон Смит» свидетельство о браке.

– Считаете себя реалистом?

– Нет. Это Дервент – реалист. Я придерживаюсь немного другой философии. Но вряд ли вам захочется ее обсуждать. Да, я упомянул, что Китинг купил миланскую скатерть. Это был намек, который он мог истолковывать, как ему заблагорассудится. Вы же понимаете почему. Мы с Китингом стали жертвами дорогостоящей, бессмысленной и, возможно, опасной мистификации. Кто попросил отправить эту скатерть миссис Дервент? С какой целью? Мне хотелось выяснить, было ли Дервенту что-нибудь известно об этом, и – не поймите меня превратно! – выяснить, знал ли он вообще, что она получила эту вещь.

– И он знал об этом?

– Нет. По крайней мере, мне он об этом не сказал ни слова. Держу пари, – насмешливо заметил Соар, – что вам он об этом тоже ничего не сказал.

Мастерс вмешался прежде, чем Г. М. успел открыть рот:

– Не спешите, сэр. Нам вовсе не улыбается вот так, за здорово живешь, лишиться единственного солидного свидетельства. Если скатерть до убийства мистера Китинга находилась у миссис Дервент – ну, вы же понимаете, что это означает. Ни больше ни меньше как косвенное доказательство. А? Вот именно. Значит, вы утверждаете, что ваш ассистент отнес скатерть в дом и отдал горничной? А горничная передала ее миссис Дервент?

Соар внимательно разглядывал кончик своей сигареты.

– Скажем, у меня есть для этого все основания. Но своими глазами я ничего не видел и делать за вас вашу работу не собираюсь.

– Может, это и моя работа, – заметил Мастерс, – но скатерть-то принадлежала вам. Неужели вы даже не попытались разузнать о ней у миссис Дервент? Почему вы не спросили ее саму?

– Я спросил, – невозмутимо ответил Соар. – Вот почему в половине десятого она поднялась наверх с ужасной головной болью.

К этому моменту Полларду стало казаться, что разговор вот-вот пойдет на повышенных тонах. Возможно потому, что у этих двоих были зычные голоса, а может, просто из-за того, что все остальные как воды в рот набрали.

– Ага. Вот, значит, как это произошло, – пробормотал Мастерс. – Это… дополняет картину, так сказать. Хорошо, сэр, но что она вам ответила? Кажется, тут у нас какая-то неразбериха и загадки на пустом месте. То есть вы могли спросить ее: «Понравилась ли вам эта великолепная скатерть?» Это не прозвучало бы бестактно, ведь вещь доставили из вашего магазина. Ну и она могла бы ответить: «Разве не мило со стороны мистера Китинга прислать мне такую чудесную вещь?» – что-нибудь в этом роде, как водится у женщин.