Книга Расследования Арсена Люпена, страница 117 – Морис Леблан

Миновала неделя; Катрин окрепла и смогла, полулежа в шезлонге, принимать у себя Рауля. Теперь он регулярно наведывался к девушке после обеда и развлекал ее своими шуточками, заражая хорошим настроением.

– Вы ведь больше не боитесь, верно? Да и чего бояться, – добавлял он полушутя-полусерьезно, – то, что с вами случилось, вполне естественно. И дня не проходит, чтобы кто-нибудь не стал жертвой такого же нападения. Это происходит очень часто. Важно лишь, чтобы попытка не повторилась. Но помните главное: я здесь. Я знаю, на что способен наш враг или наши враги, и отвечаю за всё!

Девушка, однако, еще не полностью оправилась от пережитого испуга и, хотя смеялась над историями Рауля и радовалась его беззаботному виду, на некоторые вопросы все же не отвечала. Ему пришлось долго, искусно и терпеливо приручать ее и побуждать к признаниям. Однажды, почувствовав, что она более обыкновенного расположена к откровенности, он воскликнул:

– Ну же, Катрин, говорите! – Они уже обращались друг к другу по имени. – Говорите откровенно – так, как собирались говорить, когда приехали ко мне в Париж за помощью! Я хорошо помню ваши тогдашние слова: «Вокруг меня происходят такие вещи… совершенно непостижимые… и еще другие, которые лишь могут случиться, но уже пугают меня… да-да, пугают заранее…» Так вот, некоторые события, которых вы боялись, уже произошли. И если вы хотите избежать новых опасностей, говорите откровенно!

Но Катрин все еще колебалась; тогда он взял ее за руку и посмотрел на девушку так нежно, что она зарделась и, подавив смущение, сказала:

– Я вас понимаю. Но у меня еще со времен моего одинокого детства сохранилась привычка не то чтобы к скрытности, но к сдержанности и к молчанию. Я была очень веселой, но веселой втайне от других, только для себя. А когда я потеряла дедушку, то еще больше замкнулась в себе. Я очень любила свою старшую сестру, но она вышла замуж и отправилась в путешествие. Ее возвращение стало для меня огромной радостью, я была счастлива, что смогу жить рядом с ней. Однако между нами, несмотря на нежную сестринскую любовь, не было – да и сейчас нет – полного взаимопонимания… такого, когда можно свободно говорить обо всем на свете и наслаждаться счастьем духовного родства.

Это моя вина. Вы знаете, что я обручена, что я всем сердцем люблю моего жениха Пьера де Бамма и что он любит меня так же преданно. Но мы словно бы разделены некой преградой. И это опять-таки из-за моего характера, мешающего безоглядно довериться другому человеку, уступить пылкому, внезапному порыву.

Помолчав, девушка продолжила:

– Вся эта чрезмерная сдержанность, уместная, когда речь идет о чувствах и женских тайнах, становится абсурдной в обычной, повседневной жизни, особенно в исключительных, неординарных случаях. Тем не менее она не отпускает меня с тех пор, как я нахожусь в «Приливной волне». Мне следовало бы откровенно рассказать о некоторых странных событиях, которые меня поразили. А я вместо этого смолчала, и в результате меня сочли безумной фантазеркой, тогда как меня терзал страх, основанный на совершенно реальных фактах. Я сделалась беспокойной, нервной, почти дикой, неспособной справляться с трудностями и тревогами… а все потому, что не сумела поделиться с окружающими своими подозрениями.