Онлайн книга «Последнее дело Холмса»
|
– Сомневаюсь, что это было чисто игровое – простите мне это жуткое определение – убийство. Что касается версии «импровизация», есть очень весомые аргументы против. Я сделал еще несколько шагов к форту. Солнце так отблескивало на песке, что глазам было больно, и шляпа не спасала. Ближе к берегу уже слышались посвист ветра и шум прибоя. – Сомневаюсь я и в том, что Клеммер имеет прямое отношение к двум другим убийствам. Склоняюсь к мысли, что какая-то часть его прошлого случайно пересеклась с намерениями убийцы. И тот, обнаружив это, всего лишь воспользовался представившейся возможностью. – Вот как… Интересно. – Когда внимание зрителей привлекает какое-нибудь значительное событие, зрители обычно не в состоянии заметить что-нибудь еще, даже если оно происходит у них на глазах. Фокса поглядел с подозрением: – Это вы о чем? – Одно из неудобств реальной жизни состоит в том, что очень редко удается увидеть развитие сюжета до конца. Зато в литературе и в кино развязку можно приберечь для последней главы. Мой собеседник по-прежнему не сводил с меня немигающих глаз: – А мы с вами на какой? – На предпоследней. – Стало быть, до решения еще далеко, Бэзил. То ли случайно, то ли умело воспользовавшись открывшимися возможностями, преступник уложил одним выстрелом трех бекасов, уж простите за такую вольность, а нас поднял на смех. Шерлок Холмс и Ватсон унижены Наполеоном преступного мира. Остановившись, я обернулся к нему. Потом, возражая, поднял руку с сигарой: – Простите, что выпячиваю свой приоритет, но множественное число вами тут употреблено не вполне корректно. – О чем вы? – Об употребленном вами местоимении «мы». Он трижды моргнул: – Это как? – Вы, надеюсь, помните «Второе пятно»? – Разумеется, помню… – Фокса был сбит с толку. – Но при чем тут… Я позволил себе толику педантизма: – Quis custodiet ipsos custodes?[88] – Простите, не понимаю… Я процитировал по памяти: – «Мы в такой ситуации, дорогой Ватсон, когда закон опасен для нас не менее, чем преступники»[89]. Он снова захлопал ресницами. Вернее сказать – хлопнул лишь один раз, а потом взгляд его зале-денел. – Что вы имеете в виду? – Многое… – отвечал я спокойно. – В том числе и эпизод, когда открылась якобы запертая изнутри дверь в номер доктора Карабина. – Что? – Вы прекрасно знаете что. Знаете, не правда ли, дорогой Ватсон? Или на этой странице рассказа вы предпочли бы зваться «профессор Мориарти»? На развалинах венецианского форта ветер с моря на склоне холма превратился в приятный бриз. От подножия стены, грязной от всякого мусора и обломков, принесенных морем, полукругом простирался пляж, а в ста шагах от нас стоял павильон и виднелись на песке спутанные мотки водорослей. Вода, изумрудная у самого берега, дальше становилась темно-синей, и утихающий, по всему судя, шторм еще срывал с нее клочья белой пены. – Номер доктора Карабина был заперт не изнутри, а снаружи, – сказал я. – И ключ лежал у вас в кармане. Сняв шляпу, я сидел на выступе крепостной стены. Фокса стоял передо мной, черный на фоне светлого неба, как если бы на съемочной площадке его осветили сзади. Солнце в зените покрывало его лицо глубокими бороздами тени и света. – Отчего вы так решили? – осведомился он очень спокойно. – Знаете ли вы, что такое монтаж? – спросил я, будто не слыша. |