Книга Последнее дело Холмса, страница 53 – Артуро Перес-Реверте

– Да, это так. Но в любом случае, если оставить в стороне Адлер, не подлежит сомнению, что Шерлок Холмс был отъявленным женоненавистником. Ну, или по крайней мере старался держаться от женщин подальше.

Я перевернул еще несколько страниц и остановился на той, где была иллюстрация к «Последнему делу»: Шерлок Холмс и профессор Мориарти, обхватив друг друга, вот-вот упадут в Райхенбахский водопад. Фокса продолжал наблюдать за мной.

– А вам никогда не хотелось завести семью… детей?

С отсутствующим видом я возвел глаза к потолку:

– Никогда. И не потому, что меня к этому не склоняли.

– Склоняли и спрягали. И раньше, и теперь.

– Как правило, женщины хотят изменить нас. А мы – чтобы они не менялись.

– Это уравнение решения не имеет.

– Я придерживаюсь той же позиции.

– В самом деле, трудно представить Шерлока Холмса в кругу семьи, – засмеялся он.

– Может быть, – кивнул я. – И вот я перед вами. Любопытный случай бывшего сыщика – поддельного, разведенного и бездетного.

– Не очень-то бывшего и не вполне поддельного. Перед нами преступление, Холмс.

Я взглянул на него и увидел, что он смотрит на меня выжидательно и с еще большим почтением.

– Вы ведь думали о нем, Бэзил? – спросил он. – И что нового надумали?

– Мне стало ясно, что ничего не ясно.

Он кивнул, показывая, что узнал цитату^[48].

– А помимо этого?

– Доктор Карабин, – отвечал я решительно.

– Знаете, я тоже думал об этом: слишком много темных мест в его эпикризе. С ним следовало бы серьезно поговорить.

– Конечно, но только так, чтобы не спугнуть. Будем осторожны.

– Что предлагаете?

– Надо поговорить с теми, кого мы еще не расспрашивали, – с супругами Клеммер, например.

– И Веспер Дандас?

– С ней мы уже провели вторую беседу несколько часов назад, после вашего ухода. В присутствии мадам Ауслендер.

– Ах вот как… – протянул он разочарованно – Я пропустил.

Я изложил ему суть разговора. Ничего нового. Никакой пользы для расследования.

– Сказать по правде, я никого не могу вообразить в роли убийцы Эдит Мендер.

Я положил книгу на стол и улыбнулся:

– А меня?

– Абсолютно нет. И потом, вы в этой истории сыщик. С возможным читателем или зрителем надо вести честную игру. Вам так не кажется?

– А вот я, признаться, вас в этой роли представлял, как и всех остальных.

– Вот же чертовщина! Я ведь Ватсон!

– Современный мир – мир двусмысленный. – Я чуть приподнял руку. – Но успокойтесь. По зрелом размышлении я отбросил этот вариант. Если не полностью, то признал маловероятным.

– Боже, не знаю, как вас благодарить!

– Я этот вариант отбросил, но недалеко: надо будет – подберу.

– Знаю-знаю… Тысячу раз слышал в кино: если отбросить невозможное, то, что останется, каким бы невероятным оно ни казалось, должно быть истиной^[49].

– Кажется невероятным, а окажется огромной ложью.

– Этого я и опасаюсь.

– Во всяком случае, вы не даете повода считать вас убийцей.

Немного подавшись вперед, он слушал очень внимательно. И очень серьезно. Я в очередной раз подумал, что он хорош собой и наверняка пользуется успехом у женщин, а потом невольно вспомнил слова доктора Ватсона, утверждавшего, что он повидал женщин многих национальностей на трех континентах^[50].

– Это почему же? – спросил он.

Я ограничился тем, что молча посмотрел на него. Поняв, что иного ответа не будет, он откинулся на спинку кресла: