Онлайн книга «Последнее дело Холмса»
|
– Не знаю, право, чем смогу быть вам полезна, – сказала Веспер. Она была спокойней, чем накануне. И сосредоточенней. И явно сомневалась в том, что наше расследование даст результаты. Мадам Ауслендер, нанеся ей визит вежливости, ввела ее в курс дела и удалилась, оставив нас с нею наедине на террасе-балконе: огороженный коваными перилами, этот балкон охватывал три из четырех сторон дома и был общим для всех номеров второго этажа, границу которых обозначали кашпо с геранью (на третьем этаже, где помещались комнаты персонала, балконов не было). В каждом таком отсеке стояли плетеные столик и стулья. Под еще нежарким утренним солнцем мы уселись на балконе, относившемся к номеру 3. Издали доносился приглушенный рокот генератора, стоявшего внизу. – Вы все еще считаете, что Эдит покончила с собой? – без околичностей приступил я к делу. Она задумчиво покусывала губу. Вопреки сиянию утра, пронизавшего светом волосы Веспер, лицо ее, казалось, потемнело. – Я размышляла над этим, – не сразу ответила она. – И на этот вопрос мне сейчас страшно отвечать. Она произнесла эти слова еле слышно, почти шепотом. Удивившись, я подался вперед: – Страшно? Она, словно сумев перебороть себя, кивнула: – Вчера я была ошеломлена, и мой ответ был вполне естественным. Рассудив холодно и здраво, я пришла к выводу, что это могло быть не самоубийство. И сейчас эта мысль приводит меня в ужас. Мы с Фокса переглянулись. Потом я откинулся на спинку стула и сказал мягко: – Версию самоубийства никто пока не отбрасывает. – Я должна бы принять ее. Но тем не менее… – Что? – Слово «самоубийство» совершенно не годится здесь. Зная характер Эдит, уверена, что это невозможно. – Разъясните вашу мысль. – Добровольно расстаются с жизнью люди отчаявшиеся, люди, павшие духом, правда ведь? – Да, обычно это так. – А Эдит не с чего было отчаиваться, и я очень редко видела ее в унынии. – Может быть, у нее были какие-то проблемы со здоровьем? – Ничего серьезного. Мигрени, с которыми она справлялась болеутоляющими… Она была жизнерадостная, живая, всегда надеялась на лучшее… Все приводило ее в восторг. – А знаете, куда мы зайдем так? Если ваша подруга не покончила с собой, остается только один вариант. – Знаю. Потому и сказала, что мне страшно даже думать об этом. Особенно при виде того, как вы оба… – Что? Она окинула нас долгим задумчивым взглядом. Сперва Фокса, а потом меня – и наконец ответила: – Угрюмы. Да, это, наверно, самое точное слово. – Боюсь, миссис Дандас, для этого у нас есть основания. – Вы думаете, что кто-то… – Ничего невозможного, – сказал я, приведя выражение лица в соответствие со смыслом ответа. – О боже… Она поднялась так порывисто, словно хотела немедленно уйти. Мы с Фокса, слегка растерявшись от ее резкого движения, тоже встали. Я заметил, как она несколько раз глубоко вздохнула. Потом оперлась о перила. Уставилась на холм, где в лучах восходящего солнца гнулись под ветром темные копья кипарисов. Фокса взглядом показал, что вмешиваться не станет. Он был явно чем-то обеспокоен. Да и пока мы разговаривали, мне постоянно казалось, что голова у него занята другим. Я подумал, что эта женщина немного волнует его. Надо признать, что в известной мере это относилось и ко мне. Я подошел к Веспер, встал рядом и тоже оперся на перила. |