Книга Последнее дело Холмса, страница 99 – Артуро Перес-Реверте

– А Эвангелия?

– То же самое.

– Я знавал девчонок: на вид – сама невинность, а укусить могут, как говорится, и с закрытым ртом.

– Не тот случай, мне кажется.

Немного подумав, он согласился.

– Это сокращает список подозреваемых.

– И осложняет дело. Отбросьте элементарное – и на нас обрушатся загадки, решение которых находится, быть может, не на этом острове: некое недоступное нашему зрению множество, которое, если сумеем его расшифровать, может вывести нас к истинному убийце.

– А Жерар?

– Оставим его пока в списке. Это другой уровень.

Фокса принялся загибать пальцы:

– Клеммеры, Веспер, мадам Ауслендер, ваш друг Малерба… – Он запнулся и с трудом выговорил: – Нахат Фарджалла. А с ней как быть?

– Ее тоже оставьте в списке.

На губах его заиграла циничная улыбка.

– В тихом омуте… Да?

– Никогда не знаешь… – кивнул я.

– Итого – семеро подозреваемых.

Я воздел указательный палец:

– Себя не забудьте. И меня.

Испанец устремил на меня взгляд, значение которого я определить не берусь. Потом кивнул:

– Итого девять.

– Да.

– И один из них Мориарти. Из них или из нас.

– «На манер паука сидит неподвижно в центре своей паутины»^[81].

– Сегодня ночью мне будет трудно заснуть.

– И мне.

Я взглянул на часы и поднялся с извинениями:

– Поздно уже… Простите, что вломился к вам.

– Напротив, – любезно улыбнулся Фокса. – Как раз…

И осекся, потому что был так же удивлен, как и я. В дверь трижды постучали. Я открыл и увидел на пороге Жерара – на нем, что называется, лица не было, и голос его дрожал.

– Мадам Ауслендер просит вас спуститься. У нас опять несчастье.

– Вот как они с ним обошлись, – сказала Рахиль Ауслендер.

Она показывала на Ганса Клеммера. А тот лежал вниз лицом на ковре, в луже еще не высохшей крови. Что касается обхождения, тут все было ясно и очевидно: черепной коробки как таковой не существовало. От затылка до лба светлые волосы в бурых сгустках были перемешаны с осколками костей. Ему нанесли не меньше трех-четырех ударов. Не меньше, а может, и больше. Ни один кинозритель такой картины бы не выдержал.

– О черт, – сказал побледневший Фокса и, пошатнувшись, оперся о стол.

Хозяйка смотрела на нас растерянно. Обычная ее невозмутимость исчезла – происшествие явно потрясло ее. Жерар, предупредительно стоявший рядом, лучше владел собой.

– Где его жена? – спросил я его.

– В номере.

– Она знает?

– Нет еще. – Он покосился на Рахиль и понизил голос, как будто его могли услышать с верхнего этажа. – Мы полагаем, она спит.

– Надо бы проверить, в каком она виде.

Жерар, которому эта мысль почему-то не приходила в голову, засуетился:

– Да-да, конечно!.. Разумеется. Сейчас же поднимусь в номер.

Я остановил его:

– Если сможете, не говорите ей пока о случившемся. Просто спросите, знает ли она, где ее муж.

– Совершенно верно, мистер Бэзил.

– И опять же: если сможете, не пускайте ее сюда.

– Конечно-конечно.

Жерар удалился, а мы трое переглянулись. Правильней сказать – Фокса и мадам Ауслендер уставились на меня.

– Какой-то кошмарный сон… – пробормотала она.

Руки у нее дрожали. Она села в кресло, потому что ее, кажется, не держали ноги. Я кивнул со значительным видом:

– Тем не менее это явь. Это произошло на самом деле.

Фокса, оправившись от первоначального потрясения, обследовал читальню, благо Жерар снова включил генератор, – закрывающие три стены полки с книгами и подшивками журналов, закрытое изнутри окно. Посередине – стол, стулья, кресла.