Книга Сон на яву, страница 92 – Рада Теплинская

Ночь в доме Агиларов была наполнена гнетущим, осязаемым напряжением, которое витало в воздухе, словно несвежий, застоявшийся запах. Тишина была тяжёлой, её нарушал лишь отдалённый скрип старых балок или неровное дыхание кого-то из присутствующих. В этом давящем молчании внезапно раздался тихий, но резкий, почти звериный рык Эрнесто. В его голосе, изменившемся до неузнаваемости, клокотали отчаяние и ярость, словно давно сдерживаемые демоны вырвались наружу. Не глядя, он с силой оттолкнул женщину, чьё присутствие, казалось, душило его, лишая последнего глотка воздуха. Она споткнулась, едва удержавшись на ногах, а он, проклиная всё на свете — свою жизнь, этот дом, саму ночь, — бросился прочь. Он направлялся в самую дальнюю и тёмную часть дома, где, как он отчаянно надеялся, можно было найти не просто укрытие, а настоящее забвение, сбежать от удушающей атмосферы, терзавшей его изнутри.

Его шаги гулко, почти призрачно отдавались в длинном мрачном коридоре, эхом разносясь по особняку, словно отголоски его внутренней бури. В следующее мгновение на повороте он чуть не сбил с ног стройного молодого мужчину, который, казалось, материализовался из тени и шёл ему навстречу. Столкновение было резким, неожиданным и болезненным, но Эрнесто не остановился. Он лишь бросил на незнакомца быстрый взгляд, полный неприязни и слепой ярости, и, не задерживаясь ни секунды, скрылся за поворотом коридора. Его удаляющиеся шаги быстро стихли в наступающей тьме.

Как только сутулый силуэт Эрнесто растворился в полумраке, выражение лица Антониеты резко изменилось. Её прежняя, почти навязчивая настойчивость и притворная тревога мгновенно сменились ледяной строгостью и властностью. Теперь она не просто говорила, она повелевала, словно полноправная хозяйка положения, обращаясь к вновь прибывшему, чья невозмутимость, казалось, лишь подчёркивала её собственную раздражительность:

— Лазаро, что ты здесь делаешь в такое позднее время? Неужели тебе не хватает дня для твоих бесконечных скучных дел? Или ты решил, что ночь — лучшее время для работы?

Эмили, до этого момента остававшаяся лишь безмолвной, почти неслышной тенью, невидимой свидетельницей происходящего, так и стояла на площадке второго этажа. Её проницательный и внимательный взгляд был прикован к сцене, разворачивающейся внизу, в залитом скудным светом холле. С особым, почти научным интересом она разглядывала незнакомца — мужчину лет тридцати, чья фигура была окутана аурой спокойной силы и невозмутимости. Он был одет в безупречно сидящий светло-коричневый сюртук, который идеально подчёркивал его подтянутую фигуру, и идеально подобранные брюки того же оттенка. В каждом его движении, в каждой черте его облика чувствовались аккуратность, собранность и внутренняя дисциплина. У Лазаро было довольно привлекательное мужественное лицо с чёткими выразительными чертами и волнистыми каштановыми волосами, которые, казалось, ловили и отражали редкий свет, исходивший от тусклой лампы.

С трудом удержавшись на ногах после неожиданного столкновения с Эрнесто — лишь слегка сдвинув стопу и едва заметно напрягая мышцы, — Лазаро спокойно выпрямился. Он не выказал ни малейшего раздражения, удивления или даже мимолетного замешательства. Его ясный и невозмутимый взгляд встретился с требовательным и нетерпеливым взглядом Антониеты, и он ответил с той же невозмутимостью и ровным тоном, которые так поразили Эмили, словно был высечен из камня: