Онлайн книга «Руны земли»
|
* * * Альгису не пришлось менять имя, назвавшись прусским купцом. В ответ на просьбы конунга и его людей он много рассказывал о том, что слышал от своих знакомцев в Себорге о делах на Дуна-реке, и о том, что видел сам. Ему легко было говорить с воинами и отвечать на их расспросы, не выдавая того, что сам он больше привык держать в руках меч и копье да сиживать за общими столами, чем следить за товаром и ценами. Но, назвавшись купцом, он оказался все-таки вне круга дружинников и с удивлением почувствовал, что не пользуется тем уважением, на какое мог бы обычно рассчитывать. Мало кто хотел внимательно слушать его, и, если вдруг что-то отвлекало от его рассказов, его редко просили продолжить, словно тут же забывая то, что он только что говорил. Да и для игры в тавлеи нелегко было найти напарника. Он был чужой, и дело здесь было не в крови и не в произношении. Он был купец, не чета воину. Альгиса это поначалу задевало, но назвался груздем – полезай в кузов. Мало-помалу он стал больше проводить время вне халла конунга. Вдоль Олхавы и впадавшей в нее речушки свободно стояли большие и маленькие дома, полные не только местных жителей, но и заморских гостей. Здесь зимовало много людей, мелких и крупных перекупщиков меха, которые в обмен на бусы и железные орудия свозили сюда пушнину со всех окрестных лесов. Были здесь и богатые купцы с Гутланда, свейской Бирки и даже из ютландского вика Хедебю. Все они рады были завязать знакомство с новым человеком, благо весть о прусском купце в первый же день облетела Алдейгью. Но тут Альгис неожиданно для себя понял, что столкнулся с задачей более сложной, чем ожидал. Купцы и торговцы, которых он, как и все воины, не особо высоко ставил, оказались общительными и толковыми людьми. Они с легкостью вступали в разговор, звали его в свои дома, и все бы хорошо, если бы разговоры были об оружии, битвах или старых сказаниях, но они предпочитали разговаривать о том, о чем он никогда и не задумывался. Какой товар выгоднее везти, как его сохранять, как крепить и как грузить, что лучше вывозить отсюда, сколько какого товара вмещает тот или иной корабль. Так что Альгису пришлось напускать на себя важный вид и выдавливать из себя многозначительные слова, но больше молчать и уклоняться от расспросов. А когда при нем вдруг заходила речь о каком-либо пустячном для всех вопросе, который все купцы и их помощники понимали с полуслова, он мучительно следил за тем, чтобы не выдать себя непониманием. Альгис придумал, что вез сюда бронзовые заготовки и янтарь, поэтому не требовалось большого корабля, но уже на следующий день ему пришлось разговаривать с местными владельцами косторезного и литейного дворов. Оказалось, что все торговые поездки строились на знакомствах, поэтому местные хусбонды и заморские купцы пытались узнать, с кем же Альгис знаком и кто ему насоветовал идти с его товаром в Алдейгью. Альгис придумал, что шел по совету Витовта, своего деда, в Хольмгард, а в Алдейгью пришел после потери корабля по просьбам своих вэрингов. Поначалу Альгиса сильно тревожило то, что он не в состоянии толком и на равных говорить с торговыми и мастеровыми людьми, затем, ссылаясь на свою молодость и неопытность, он стал больше задавать вопросов сам. Ближе всего он сошелся с гутландцами, которые жили отдельным большим домом со множеством работников, работниц и даже с женами. Видимо, из-за того, что они хорошо знали Себорг, ближайший к ним торговый город на побережье Восточного моря, Альгису было легче говорить с ними о чем-то знакомом. Правда, и их занимал вопрос, сколько он платит гребцам, сколько охране, каковы платы на волоках и как там все устроено, кто старший и кто самый деловой, с кем имеет смысл ладить, каков уровень воды и как он каждый месяц меняется. Ему не хотелось врать, и он вспомнил все, что когда-либо слышал о торговле на Дуна-реке. В благодарность купцы обещали ему помощь в будущем. К тому же старший среди них, Ингольф, легко отвечал на любые расспросы не только Альгиса, но и других купцов и гостей. |