Онлайн книга «Руны земли»
|
Венд, управляющий трэллями в доме гутландцев, вернулся из леса без санок. Сел около огня, уставился на языки пламени. Альгис, чистивший оружие с другой стороны очага, поднял взгляд. Утром он видел, как отец венда собирался в дорогу, спокойно, неторопливо, оделся легко, положил за пазуху краюху хлеба. Сын был слегка не в себе, но не перечил решению отца, не предлагал передумать. Старик проковылял во двор и долго пытался идти сам рядом с сыном, но в конце концов сел на санки спиной вперед. Так и ехал, глядя на оставляемые дома, усадьбы, ограды, людей. – Был бы я дома теперь, то же самое, верно, делать пришлось, – сказал Альгис. Венд поднял глаза от огня. – Моему деду давно надоело путаться у огня под ногами у женщин. Когда я уходил, он взялся строгать палицу для себя, сказал, что если я вернусь, а он еще будет есть хлеб, то я должен отправить его к праотцам, не дожидаясь следующей зимы. Венд что-то промычал. – У нас, у всех криевисов, в эти же дни, как и у северян, решают дело палицей… По завету Перкунаса, старший сын проламывает голову отцу и обрывает его жизнь. Это, конечно, сложнее, чем просто оставить в лесу, но зато нет желания вернуться и все исправить. Венд, покачав головой, грустно посмотрел в глаза Альгису. Спросил, жив ли его отец. Альгис сказал, что его отцу не решиться на такое, поэтому дед договорился с ним, с внуком. Женщины втащили в корытах куски свинины. К вечеру будут жареные ребрышки, запеченные в углях окорока, к утру застынет свиной студень, через пару дней подадут и свиные колбасы. Будет много еды и эля. Жизнь продолжится. * * * И ради продолжения жизни в самую темную ночь конунг Эйстейн повел своих людей к святилищу Тора. Сам он ехал на украшенном богатой попоной коне. Конь косил глазом, храпел, кусал сверкающую серебром украшений уздечку. Сверкал на плечах конунга шитый золотой нитью великолепный плащ из Миклагарда, сверкали из-под собольей шапки его глаза – словно в бой повел Эйстейн своих людей в самую темную ночь. Сегодня к нему приводили разведчиков лопарей, от которых он узнал о битве на Ильмери, о больших похоронах в Саарлинна, в Хольмгарде, о том, что правит там теперь некий Сикмуни, а вождь руотси Экили с почестями похоронен. Хальвдан подступил к отцу с требованием захватить людей с Дуна-реки во главе с Гримами. – Не будем портить священное время подозрениями, подождем конца йоля, – только и сказал Эйстейн. Конь играл под Эйстейном так, что только сильная рука конунга могла удерживать его. Многие потом говорили, что копыта коня оставляли в снегу светящиеся следы. Дружинники конунга, все как один огромные и сильные, при полном оружии, с факелами в руках, окружили сани с женщинами и детьми. Затрубили нэверлюры, берестяные трубы, забухали бубны, затрещали трещотки, запели люди песни. Со всех сторон подходили и подходили люди с факелами. Хальвдан, как и отец на коне, оттер к дороге пытавшихся разбежаться быков. Пушистый снег взлетел пылью. Трэлли, натянув веревки, удержали могучих животных, погнали быков и козлов, понесли девять петухов, сами повели себя на большое солнечное жертвоприношение. Огненной дорогой растянулись люди вдоль реки. Там вниз по течению на высоте почти отвесного берега в излучине реки высились огромные рукотворные холмы – святилища богов. Оттуда смотрели невидимые, но присутствующие правители неба на широкий поворот реки, на гостей, прошеных и непрошеных, на раскинувшийся по берегу реки город и крепость, на могилы на той стороне реки, на всю округу. |