Книга Битва за сердцееда: Версальский фронт, страница 15 – Натали Карамель

Я глубоко вдохнула, подошла к умывальнику. Холодная вода ударила по лицу, как пощечина. Взгляд в зеркало — там стояла не сломленная женщина, а графиня де Виллар. Лицо — маска из белого мрамора. Глаза — два кусочка льда, отполированные решимостью. Ледяная глыба. Образ, спасший меня в Версале однажды, снова стал моей второй кожей. Пусть видят холод, расчет, неприступность. Пусть не догадываются о бурлящем внутри вулкане страха и боли. Ради Лео. Ради будущего, которое они пытались украсть одной бумагой.

«Мари, Колетт, ко мне, пожалуйста,» — голос прозвучал ровно, чуть ниже обычного, без дрожи. Командный тон капитана перед боем.

Девочки вошли почти мгновенно. Мари — с привычной готовностью, ее острый взгляд мгновенно оценил мое состояние, но лицо осталось непроницаемым, как у слуги. Колетт — чуть робея, но с расправленными плечами. Ее преображение из запуганной мышки было чудом, которое сейчас особенно грело душу.

«Мы едем в Версаль,» — объявила я без предисловий. Видела, как у Мари чуть дрогнули ресницы, а у Колетт округлились глаза. — «Сегодня — день сборов здесь. Завтра — выезд. Вы обе едете со мной.»

Мари лишь кивнула, ее пальцы непроизвольно сжались в кулачки — знак внутренней собранности. Колетт сделала глубокий вдох: «Я… я возьму краски и бумагу, ваше сиятельство?»

«Обязательно, Колетт. Хочу, чтобы ты дала мне пару уроков рисования. Твои уроки мне очень пригодятся,» — кивнула я. — «Мари, ты отвечаешь за мой гардероб. Версаль — поле боя, а платья — наши доспехи. Все самое лучшее, самое впечатляющее. Но без излишней вычурности. Элегантность. Сила. Неприступность.»

«Оружие подберем соответствующее, ваше сиятельство,» — парировала Мари, и в ее глазах мелькнула тень былой «мышки», превратившейся в хищницу. Она уже мысленно копалась в шкафах, оценивая каждую складку, каждую вышивку.

И началось. День превратился в вихрь шелка, бархата, запахов камфары и лаванды (Мари щедро перекладывала вещи ароматными саше). Огромные сундуки распахнули свои пасти в гардеробной. Мари, как генерал перед сражением, командовала горничными:

«Этот голубой атлас — обязательно! Он подчеркивает глаза вашего сиятельства. Тот темно-зеленый бархат — власть и глубина. Алое? Рискованно, но для приема у… определенных особ — идеально. Перчатки! Самые тонкие лайковые. Чулки — только лучшие. Украшения…» — ее пальцы скользили по футлярам: «Жемчуг — для видимости смирения. Изумрудная диадема — для напоминания о ранге. Этот золотой браслет с сапфиром… он ловит свет.»

Я стояла среди этого хаоса, позволяя себя облачать, как статую. Прохладная гладь шелка ложилась на кожу, тяжелый бархат давил на плечи. Каждое прикосновение ткани — напоминание о предстоящей игре, где каждый шов, каждый оттенок будет прочитан враждебными глазами. «В XVIII веке дамы воюют нарядами», — пронеслось в голове. Каждый вышитый цветок — вызов, каждый бриллиант — позиция на шахматной доске. Я вспоминала портреты придворных дам из учебников — их надменные лица, их смертоносную элегантность. Теперь мне предстояло стать одной из них. Холодной. Безупречной. Опасной.

Пока руки горничных складывали, упаковывали, зашнуровывали, мой ум лихорадочно работал, выуживая из памяти обрывки знаний.

Мадам Дюбарри. Нынешняя фаворитка. Капризна, как ребенок, и жестока, как кошка. Ее расположение купить лестью? Опасно. Она переменчива. Ее гнев — мгновенная опала. Стратегия: избегать прямых столкновений. Не лебезить. Держать дистанцию. Но и не давать повода для открытой вражды. Опаснее осы.