Книга Летний сад, страница 34 – Полина Саймонс

– Мама, где моя фуражка?

– Это не твоя фуражка.

– Моя! Папа сказал, она теперь моя.

– Зачем ты ему сказал, что он может оставить ее себе? – как-то вечером недовольно спросила она Александра, когда они не спеша шли к городу.

Прежде чем он успел ответить, мимо пробежал парнишка, которому явно не было еще и двадцати, легонько коснулся плеча Татьяны и произнес с широкой радостной улыбкой:

– Привет, девица-красавица!

Отсалютовав Александру, он помчался дальше вниз по холму.

Александр медленно повернулся к Татьяне, державшей его под руку. И похлопал ее по пальцам:

– Ты его знаешь?

– И да и нет. Ты пьешь то молоко, которое он приносит каждое утро.

– Так это молочник?

– Да.

Они пошли дальше.

– Я слышал, – заговорил наконец Александр, – что он заигрывает со всеми женщинами в деревне, кроме одной.

– Ох, – мгновенно ответила Татьяна, – могу поспорить, это та задавака Мира из тридцатого дома.

И Александр рассмеялся.

Он смеялся! Смеялся!

А потом он наклонился к ней и поцеловал:

– Вот это забавно, Таня.

Татьяна была довольна тем, что он доволен.

– Можешь ты мне объяснить, почему ты не возражаешь против того, чтобы Энт носил твою фуражку? – спросила она, сжимая его руку.

– Ну, вреда-то в этом нет.

– Не думаю, что это так уж безвредно. Иногда вид твоей армейской фуражки мешает мне видеть Стонингтон. Это ведь не безвредно, а?

И что заставило ее неподражаемого Александра сказать так, когда он шел с женой и сыном этой прекрасной осенью Новой Англии по холму, смотрящему на прозрачные океанские воды?

Он сказал:

– А что такое со Стонингтоном?

Лишь день спустя Татьяна наконец-то разобралась, почему это место так близко ее душе. Высокая трава и сверкающая вода, поля цветов и сосны, мимолетные запахи в прозрачном воздухе – все это напоминало ей Россию! А когда она это осознала – минуты и часы багряных и красно-коричневых красок кленов, золотые горные ясени и качающиеся березы, пронзающие ее сердце, – она перестала улыбаться.

Когда в тот вечер Александр вернулся с моря, и поднялся по холму к ней, сидевшей как обычно на скамье, и увидел ее пустое лицо, он сказал, кивнув:

– А… Наконец-то. Итак… что ты думаешь? Приятно вспоминать о России, Татьяна Метанова?

Она промолчала, просто пошла с ним к причалу.

– Почему ты не берешь лобстеров, давай! Энт побудет со мной, пока я заканчиваю дела.

Татьяна взяла лобстеров и бросила их в мусорный бак.

Александр насмешливо прикусил губу:

– Что, сегодня никаких лобстеров?

Татьяна прошла мимо него к лодке:

– Джим! Я вместо лобстеров приготовила спагетти с фрикадельками. Хочешь сегодня поужинать с нами?

Джимми просиял.

– Хорошо. – Татьяна повернулась, чтобы уйти, но тут, как бы вдруг вспомнив, добавила: – Ох, кстати, я пригласила еще и мою подругу Нелли с Истерн-роуд. Она слегка подавлена. Только что узнала, что потеряла на войне мужа. Надеюсь, ты не против.

Как выяснилось, Джимми не был против. И слегка подавленная Нелли тоже.

Миссис Брюстер снова достались колотушки из-за арендных денег. Татьяна промывала порез на ее руке, а Энтони наблюдал, так же серьезно, как и его отец, глядя на мать со скамеечки у ее ног.

– Мама была сиделкой! – почтительно произнес он.

Миссис Брюстер всмотрелась в нее. Что-то было у нее на уме.

– Ты мне никогда не говорила, откуда ты, а этот твой акцент… Похож на…