Онлайн книга «Татьяна и Александр»
|
– Как раз наоборот. Зачем еще нужна наука? – Для экспериментов. – Да? – Например, в такой-то день я проспал столько-то часов и после этого чувствовал себя так-то. Я съел столько-то пищи и смог проработать столько-то времени. В сорок лет на моем лице появятся морщины – наука говорит мне, что это начало старения. Как может наука, которая измеряет, комбинирует, смешивает и наблюдает, сказать нам, что происходит во сне? – Александр рассмеялся. – Успенский, наука может измерить, сколько времени мы спим, но разве она может сказать, что нам снится? Она будет наблюдать за нашими реакциями, за движениями тела, но может ли она сказать, что у нас в голове? – Зачем ей это нужно? – Она может опираться только на видимое, на очевидное, на осязаемое. Науке нет места в моей голове, как и в твоей. Каким образом она может сказать тебе, есть ли Бог? Она не может даже сказать мне, о чем ты думаешь, а ты прозрачный, как стекло. – Неужели? Ты удивишься, капитан. Я скажу, о чем я думаю… – Где ближайший бордель? – Откуда ты узнал? – Ты прозрачный, как стекло, лейтенант. Они ехали на танке. Через какое-то время Успенский спросил: – Капитан, о чем ты думаешь? – Я стараюсь не думать, лейтенант. – А если не получается? – Тогда я думаю о «Бостон ред сокс», – ответил Александр. – И о том, удачный ли у них в этом году сезон. – Кто? – Не важно. – О-о! Господи! – Ну вот, ты опять поминаешь Его. Я думал, Он не существует. – Я думал, ты стараешься не думать? Александр рассмеялся: – Я собираюсь доказать тебе, Успенский, невозможность науки опровергнуть существование Бога. – Обернувшись, он посмотрел на колонну солдат, упорно марширующих за танком. – Вот, взгляни. Там идет ефрейтор Валерий Еременко. Вот что армия знает о нем: ему восемнадцать лет, он никогда не жил вдали от матери. Он отправился в Сталинград прямо из своей деревни. Он сражался в городе и попал в плен к немцам в декабре тысяча девятьсот сорок второго. Когда месяцем позже немцы сами сдались, его «освободили» и отправили в исправительно-трудовой лагерь на Волге. Я спрашиваю тебя: как он сюда попал? Как оказался этот молодой парень, идущий с нами через Восточную Польшу, в штрафном батальоне вместе с отребьем, от которого отказались даже сибирские лагеря? Вот мой вопрос: как он сюда попал? Успенский уставился на Еременко, а потом на Александра: – Ты хочешь сказать, что Бог есть, потому что этому подонку по фамилии Еременко удалось пробиться в твой штрафбат? – Да. – И я пойму, почему так? – Не поймешь. Но, поговорив с ним две минуты, ты поймешь, почему вселенную создал Бог, а не вселенная создала себя. – У нас есть для этого время? – Тебе есть еще куда пойти? На подходе к Люблину они очень медленно продвигались по полю, сильно заминированному в шахматном порядке. Главный боевой инженер обезвредил все мины, за исключением последней. Бойцы похоронили инженера в воронке от этой мины. – Ладно, – сказал Александр. – Кто хочет быть новым главным боевым инженером? Никто не вызвался. – Либо один из вас станет добровольцем, либо я кого-нибудь назначу. Ну так кто же? Поднял руку невысокий рядовой в задней части колонны. Он такой миниатюрный, что мог бы быть женщиной, подумалось Александру. Рядовой Эстевич, заметно дрожа, вышел вперед со словами: – Мы не будем пока разминировать другое поле, капитан? |