Книга Татьяна и Александр, страница 217 – Полина Саймонс

Трудно было сказать, куда они едут. Стояло лето, было тепло, дождя не было, и ночной воздух, врывающийся через оконце, пах лесом. Александр закрыл глаза и потер переносицу, невольно вспоминая влажное полотенце на своем лице и губы Татьяны. Чем дольше они ехали, тем острее становились воспоминания, и он едва ли не стонал, чувствуя, как кровь из его носа капает на белую простыню, а Татьяна прижимает его голову к груди, бормоча: «Тебя скармливали мне живьем, Шура».

Джеб, ноябрь 1945 года

Татьяна согласилась на обед с Эдвардом. Викки осталась с Энтони. Татьяна принарядилась: надела синюю юбку и бежевый свитер из мериносовой шерсти, но, как Викки ни уговаривала, не стала распускать волосы, а заплела их в длинную косу и обошлась без косметики. Поверх Татьяна надела пальто и шарф, села на диван и стала ждать с Энтони на коленях, открыв книжку с картинками.

– Что ты так беспокоишься? – спросила Викки, крутясь вокруг них и складывая газеты в стопку. – Ты постоянно ходишь с ним на ланч. Меняется только название приема пищи.

– И время суток.

– Да, и это тоже.

Татьяна больше ничего не сказала, делая вид, что занята книжкой Энтони.

Эдвард приехал, облаченный в костюм. Викки высказала свое мнение по поводу его внешнего вида. Татьяна согласилась, что Эдвард отлично выглядит. Он был довольно высокий, стройный и невозмутимый. Он хорошо держался и в костюме, и в белом докторском халате. У него были серьезные добрые глаза. Рядом с ним она чувствовала себя спокойно и в то же время крайне неуютно.

Эдвард повез Татьяну в ресторан «Сарди» на Сорок четвертой улице. Татьяна выбрала креветки под соусом и стейк, на десерт был шоколадный торт и кофе.

После первой неловкой паузы она весь обед задавала Эдварду вопросы и слушала его ответы. Она задавала ему вопросы по медицине и хирургии, спрашивала про раненых, больных и умирающих. Она спрашивала его о больницах, в которых он работал, и почему он выбрал эту профессию, и важно ли для него по-прежнему быть врачом. Она спрашивала его о местах Америки, в которых он побывал, и какое место ему нравится больше всего. Она смотрела ему прямо в глаза и смеялась в нужный момент.

И в промежутке между шоколадным тортом и счетом Татьяна, слушая, кивая, слегка наклонив голову набок, вдруг увидела цветную картинку, на которой она, как сейчас, сидела напротив Эдварда, только стол был длиннее, и они были гораздо старше, и с ними сидели их взрослые дети, все дочери.

Она привстала с места и спросила у официанта время.

– Десять часов? Боже, как поздно! Мне надо к Энтони. Я очень приятно провела вечер, спасибо.

Немного обескураженный, Эдвард отвез ее домой на такси.

Всю дорогу от Сорок четвертой улицы она смотрела в окно. Где-то в районе Двадцать третьей улицы Эдвард спросил:

– Как тебе это удается? Представляю, каким я был занудой, говоря только о себе.

– Вовсе нет, – ответила она. – Мне было очень интересно. Ты же знаешь, я люблю слушать.

– Может быть, в следующий раз поговорим о тебе?

– Я такая скучная, – сказала она. – Не о чем даже говорить.

– Ты провела здесь уже пару лет, и что тебе нравится в Америке?

– Люди, – не задумываясь, ответила она.

– Но, Таня, все знакомые тебе люди – иммигранты! – рассмеялся Эдвард.

– Настоящие американцы, – кивнула она. – Все они попали в Нью-Йорк неспроста. Нью-Йорк – великий город.