Онлайн книга «Татьяна и Александр»
|
Александр слушал равнодушно. Он хотел бы вернуться на деревянные нары. Его больше ничто не удивляло. – Не волнуйся, Николай. – Прекратить разговоры! – завопил солдат. – Измена, тайный сговор с врагом, работа против России во вражеских лагерях для военнопленных, приготовление пищи для врага, строительство для врага, чистка оружия для врага. Закон об измене очень четкий. Все вы подпадаете под действие статьи пятьдесят восемь, пункт один «б», и будете заключены не менее чем на пятнадцать лет в исправительно-трудовые лагеря зоны два, включая Колыму. Ваши сроки начнутся, когда вы приметесь бросать уголь в топку паровоза. Уголь находится около рельсов, лопаты тоже. Следующей вашей остановкой будет трудовой лагерь в Восточной Германии. А теперь за дело. – О нет, только не Колыма! – воскликнул Успенский. – Это, должно быть, ошибка. – Я не закончил! – заорал конвоир. – Белов, Успенский, шаг вперед! Заплетающимися ногами они вышли вперед на несколько шагов, волоча за собой цепи. – Вы двое, помимо того что попали в руки врагов, а за это вы автоматически получаете срок в пятнадцать лет, также обвиняетесь в шпионаже и саботаже во время войны. Капитан Белов, тебя лишают воинского звания, как и лейтенанта Успенского. Капитан Белов, твой срок продлен до двадцати пяти лет. Лейтенант Успенский, твой срок продлен до двадцати пяти лет. Александр стоял с безучастным выражением лица, словно эти слова относились не к нему. – Ты меня слышишь? – обратился к нему Успенский. – Это, должно быть, ошибка. Я не собираюсь уезжать на двадцать пять лет, поговори с генералом… – Мои приказы вам ясны? Видите? – Он помахал документом перед носом Успенского. Успенский покачал головой: – Нет, вы не понимаете, определенно это ошибка. Он бросил взгляд на Александра, который смотрел на него с холодным непониманием. Пока они кидали уголь в топку паровоза и загружали отсеки для хранения, Успенский молчал, но, когда они вернулись в свой вагон, он вскипел: – Настанет когда-нибудь день, когда я освобожусь? – Да, через двадцать пять лет. – Я имею в виду, освобожусь от тебя, – заявил Успенский, пытаясь отвернуться от Александра. – Когда я не буду скован с тобой, не буду спать на одних нарах, не буду помогать тебе. – Эй, откуда такой пессимизм? Я слышал, в лагерях на Колыме есть и женщины. Возможно, ты подцепишь себе лагерную женку. Они вместе уселись на нары. Александр моментально лег и закрыл глаза. Успенский проворчал, что ему неудобно и что ему тесно лежать рядом с таким большим мужчиной, как Александр. Состав с рывком тронулся, и Успенский свалился с нар. – Что с тобой? – спросил Александр, протягивая руку, чтобы помочь ему встать. Успенский не принял его руку. – Не надо было тебя слушать. Не надо было сдаваться в плен, надо было делать по-своему, и я был бы свободным человеком. – Успенский, ты не заметил? Беженцы, работники принудительного труда, люди, жившие в Польше, Румынии, Баварии! Люди из Италии, Франции, Дании и Норвегии. Их всех отправили назад на тех же условиях. Почему ты решил, что среди всех будешь свободным человеком? Успенский не ответил. – Двадцать пять лет! Ты тоже получил двадцать пять лет, и тебя ни хрена это не заботит? – Ох, Николай! – Александр вздохнул. – Нет. Уже нет. Мне двадцать шесть. Меня приговаривали к тюремным срокам в Сибири с семнадцати лет. |