Книга Татьяна и Александр, страница 225 – Полина Саймонс

А теперь Спецлагерь № 7 был разбит на две зоны: зону I – в основном лагере, как «предварительное заключение» для немецких граждан и солдат, захваченных во время советского продвижения в Германии, и зону II – в дополнительном помещении, для немецких офицеров, отпущенных западными союзниками, но вновь арестованных и допрошенных советскими военными трибуналами из-за преступлений, совершенных против Советского Союза. Советские заключенные также содержались в зоне II.

Находясь на общей территории с немецкими офицерами, советские заключенные тем не менее размещались в шести или семи отдельных бараках. Они питались в отдельное время и имели отдельную перекличку, но Александр спрашивал себя, когда наконец в этом огромном лагере начнут перемешивать узников, обращаясь с ними как с врагами Советского Союза.

Первое, что приказали сделать Александру и его группе людей, было соорудить ограждение по периметру вокруг квадратной площадки сбоку от их бараков. Здесь предполагалось кладбище для умерших в Спецлагере № 7. Александр подумал, насколько это предусмотрительно со стороны НКГБ – подготовить кладбище еще до всяких жертв. Ему интересно было узнать, где хоронили узников немцы, например сына Сталина.

Во время обхода лагеря группе Александра показали небольшой участок, отгороженный от основной стены и выходящий на хозяйственный двор. Там была бетонная расстрельная яма и рядом с ней крематорий. Советский конвоир сказал им, что здесь немецкие свиньи пускали в расход советских военнопленных, стреляя им в шею через отверстие в стене, когда те стояли у деревянной линейки, измеряющей их рост.

– Уверен, ни один солдат союзных войск не видел этой ямы, – сказал им охранник.

– А как думаешь – почему? – недоверчиво покачав головой, спросил Александр.

За это он получил удар прикладом и сутки в лагерной тюрьме.

Александр начал работать на обширном огороженном хозяйственном дворе, где советские узники кололи и пилили дрова, привозимые из лесов вокруг Ораниенбурга. Вскоре он вызвался рубить лес. Каждое утро в семь пятнадцать, сразу после переклички, его уводили под конвоем, и возвращался он в пять сорок пять. Он работал без устали, но за это его кормили немного лучше, и он был на свежем воздухе, предоставленный своим мыслям. Ему нравилось, пока к концу сентября не стало холодать. К октябрю ему это осточертело. Теперь бы оказаться в теплом помещении, занимаясь пайкой или ковкой, изготавливая чашки или замки. Ему не очень хотелось застрять в заводском цеху, просто тянуло в тепло. Он работал на воздухе, сапоги его разваливались и промокали, а перчатки были с дырками на пальцах. Но по крайней мере, он двигался, и от этого становилось теплее. Десять охранников, стороживших двадцать заключенных, были, конечно, одеты по погоде, но они стояли все десять часов, переминаясь с ноги на ногу. Слабое утешение, думал Александр.

По мере похолодания кладбище начало заполняться. Александру приказали рыть могилы. Немцам туго приходилось в лагерях под управлением Советов. Пережив шесть лет жестокой войны, но попав в Спецлагерь № 7, они слабели и умирали. Привозили все больше новых. Места не хватало. Бараки становились все более переполненными. Нары, которые делали на хозяйственном дворе, ставились все теснее.