Книга Татьяна и Александр, страница 224 – Полина Саймонс

Ораниенбург, Германия, 1945 год

Александр не знал, какой идет месяц, когда состав окончательно остановился и им было приказано выходить. Его давно разлучили с Успенским и приковали к невысокому белокурому и приятному лейтенанту Максиму Миснову, который мало разговаривал и много спал. Успенский, у которого была сломана челюсть, ехал в другом вагоне.

По пути Максим Миснов немного рассказал Александру о своей жизни. Когда немцы напали на Россию в 1941 году, он пошел добровольцем на фронт. К 1942 году Миснову еще даже не выдали пистолет. Немцы четыре раза брали его в плен, и три раза он бежал. Американцы освободили его из Бухенвальда, но, будучи преданным солдатом Красной армии, он дошел до Эльбы и участвовал вместе с русскими в битве за Берлин. За проявленный героизм его наградили орденом Красной Звезды. Позже, в Берлине, его арестовали и приговорили к пятнадцати годам за измену. Благодаря своему благодушию он даже не сетовал на это.

Заключенных построили в колонну по двое, и два километра они шли по лесной дороге, а потом по тропе среди высоких деревьев до белой нарядной сторожки у ворот. Наверху сторожки были часы, и по обе стороны от часов стояли часовые с пулеметом. Заключенные миновали большое желтое здание перед воротами.

– Бухенвальд? – спросил Александр у Миснова.

– Нет.

– Освенцим?

– Нет-нет.

Железные кованые буквы на воротах складывались в слова: «Arbeit Macht Frei».

– Что, по-вашему, это значит? – спросил мужчина, идущий за ними.

– «Оставь надежду всяк сюда входящий», – ответил Александр.

– Нет, – возразил Миснов. – Это значит «Труд делает свободным».

– Как я и сказал.

Миснов рассмеялся:

– Наверное, это лагерь первого класса. Для политзаключенных. Возможно, это Заксенхаузен. В Бухенвальде не было такой надписи. Он для более серьезных преступников, для постоянных нарушителей.

– Вроде тебя?

– Вроде меня. – Он дружелюбно улыбнулся. – В Бухенвальде была надпись: «Jedem das Seine» – «Каждому свое».

– Немцы умеют вдохновлять, мать их! – заметил Александр.

Это Заксенхаузен, сказал им новый комендант лагеря, отталкивающего вида толстяк по фамилии Берестов, который во время разговора постоянно отплевывался. Заксенхаузен был построен в одно время с Бухенвальдом, являясь в основном лагерем принудительного труда, а частично – лагерем смерти, предназначенным для гомосексуалистов, работавших на кирпичном заводе за воротами, а также для группы евреев, попавших сюда, и, разумеется, для советских заключенных. Почти все советские офицеры, вошедшие в эти ворота, были похоронены здесь. В настоящее время этот лагерь был назван Советами Спецлагерем № 7, что подразумевало наличие еще по крайней мере шести таких же.

Пока их вели через лагерь, Александр заметил, что у большинства узников, идущих из бараков в столовую и прачечную или работающих на хозяйственном дворе, не было на лице пристыженного выражения, как у русских. В их взглядах читались арийская гордость и достоинство.

Он оказался прав. Бóльшую часть заключенных составляли немцы. Советских поместили в особую зону, чуть поодаль от стен основного лагеря. Заксенхаузен имел очертания равнобедренного треугольника, но во время войны нацисты обнаружили, что в сорока бараках на его территории не хватает места для военнопленных союзных войск. Поэтому соорудили еще двадцать кирпичных бараков, выступающих за территорию с правой стороны в дальнем от сторожки углу. Нацисты назвали их зона II, и там содержались союзники.