Книга Бандит Ноубл Солт, страница 98 – Эми Хармон

Граф Уэртогский посерел, но уши у него пылали.

– Это лишь попытка уйти от правосудия! Она вышла за вас, только чтобы стать гражданкой Америки!

– Каковы бы ни были ее мотивы, я считаю, что мне повезло. – Бутч улыбнулся полицейским, которые уже неловко озирались на графа. – Граф Уэртогский, – продолжал он, – одержим мадам Туссейнт и вовсе не рад, что она от него ускользнула. Я бы тоже не радовался. Моя жена редкая красавица. – Полицейские наклонились, стараясь заглянуть в экипаж, а Бутч продолжал плести свою сеть: – Однако задействовать полицейских ради собственных заурядных целей… Честно говоря, я не ждал такого от английского лорда. А вы, господа?

Офицеры завертели головами, оглядывая друг друга, а граф Уэртогский принялся говорить что-то о международных договоренностях и телеграммах, требуя, чтобы «эту женщину немедленно задержали».

– Мы готовы, сэр? – спросил Бутч у Сандэнса.

– Готовы, Ноубл.

Его новое имя Сандэнс произнес с легким нажимом.

– Я сяду с вами, на козлах, – бодро объявил Бутч. – Погода сегодня чудесная.

Он взлетел наверх, снял шляпу, а Сандэнс щелкнул хлыстом, почти как в старые времена. Когда задок экипажа просел под тяжестью еще одного седока, Бутч обернулся и увидел, как с задней подножки на него скалится брат.

– Куда едем? – спросил Сандэнс, когда экипаж рванулся вперед.

– Вези нас в «Плазу», – тихо отвечал Бутч. – Знаешь, где это?

– Неплохо, неплохо, – пробормотал Сандэнс, со знающим видом развернул экипаж и направил его в самую гущу уличного движения, прочь от порта.

Полицейские не стали пытаться их задержать, но Бутч так и не понял, действительно ли ему опять удалось улизнуть, или это была лишь передышка перед боем.

– Слыхал, Рип ван Винкль?^[21] – через плечо бросил Сандэнс, вспомнив прозвище, которое давным-давно дал брату сам Бутч. – Бутч завел новую семью. Жену и сына-жабеныша. И они остановятся в «Плазе».

Бутч не знал, услышал ли Огастес слова Сандэнса, но если бы тот не правил сейчас экипажем, то очутился бы на земле с разбитым в кровь носом.

Гарри Лонгбау был красив настолько, насколько могут быть красивы правильные черты лица в сочетании с диким взглядом, но еще он отчего-то казался чересчур тощим и злобным, даже жестоким, и походил на собаку, что рычит, когда подходишь к ней ближе, но идет за тобой по пятам, когда решаешь уйти. Джейн такая жестокость была знакома не понаслышке, она и сама порой ею грешила, но, когда Гарри обозвал Огастеса жабенышем, в ней вскипела глубинная, слепая ненависть.

Другой мужчина оказался братом Ноубла. Сходство было поразительным, даже пугающим. Она так и не поняла, откуда взялись эти двое, и все же была признательна и за вовремя появившийся экипаж, и за быстрый отъезд из порта.

– Ноубл назвал его Гарри, – уныло заметил Огастес. Он тоже услышал колкость насчет новой жены и сына-жабеныша. – Это Строптивый Гарри. Сандэнс-Кид.

– Да. Думаю, ты прав, – сказала она.

– А тот, кого Гарри назвал Рипом ван Винклем… Это Ван, брат Ноубла.

– Которого Ноубл недолюбливает, – подтвердила она.

Ван выглядел так же, как Ноубл, но в его облике недоставало сложности. Он так же, как Ноубл, стриг свои каштановые волосы и так же зачесывал их назад, открывая такой же, как у Ноубла, лоб. Глаза у него были такими же ярко-голубыми, но сидели чуточку слишком близко друг к другу. Он так же двигался, так же улыбался, даже голос его звучал так же, как голос Ноубла.