Книга Бандит Ноубл Солт, страница 99 – Эми Хармон

И все же он был другим.

Джейн поняла это, едва Ван раскрыл рот. Ван был беспечен. Непостоянен.

– Мама, куда мы едем?

Экипаж был крытый, но за окошками по обе стороны проносились нью-йоркские улицы. Недавно прошел дождь, покрыв все дороги слякотью, и Джейн ничего не узнавала. Она дернула за шнурок, вызывая Ноубла, и экипаж вскоре остановился. Ноубл соскочил на землю и распахнул дверцу.

– Они везут нас в «Плазу»?

– Разве не этого вы хотели?

Она кивнула. В животе сворачивался узел, ее тошнило. Голова кружилась так, словно они по-прежнему плыли на «Адриатике». Ноубл тоже выглядел измученным.

– Кто эти люди, Ноубл? – спросила она, хотя в действительности хотела узнать, почему они здесь оказались.

– Мама, я же тебе сказал.

– Гарри Лонгбау… – начал Ноубл.

– Сандэнс-Кид, – перебил его Огастес. – И еще брат Ноубла.

Ноубл кивнул:

– И мой брат. Ван Паркер.

– Вы знали, что они нас здесь встретят? – спросила она.

– Голубка, если бы я знал, что они в Нью-Йорке, то скорее прыгнул бы за борт и попытал счастья с акулами. – Ноубл попробовал улыбнуться, произнося эти слова, но у него получилась лишь вымученная гримаса.

– У вас все в порядке, Ноубл? – спросила она.

Казалось, ее вопрос его удивил, словно он не привык, чтобы кто-то беспокоился о его благополучии. А ведь он наверняка был ошеломлен событиями последних дней не меньше, чем она. И все же он справлялся со всеми трудностями, что обрушивались на них, не теряя своей обычной невозмутимости. Он даже сумел ее рассмешить, когда так легко разделался с полицейскими, шутя разговорил их и без труда избавился и от них, и от лорда Эшли.

Его обаяние обезоруживало врагов и разряжало любую ситуацию. Но последний удар, его прошлое, внезапно представшее перед ним в образе брата и Гарри Лонгбау, оказался чересчур неожиданным. Ноубл хмурился, стискивал зубы, сжимал побелевшие от напряжения губы.

– Я не рад. Пожалуй, больше я пока не скажу. И вот еще, Гас… помнишь, я рассказывал тебе про Сандэнса?

– Про Строптивого Гарри?

– Да. Он не так уж плох. Если честно, он даже полезен, когда нужен верный товарищ, который тебя прикроет. Он стойкий. И чертовски метко стреляет. Мы с ним побывали в разных передрягах и всякий раз умудрялись ускользнуть. Я доверяю ему так же, как доверял бы любому другому человеку. Но он мне не нравится.

– Да. Мне он тоже не нравится, – пробормотал Огастес.

– Насчет того, что он сказал про твое лицо… Мне это не пришлось по душе. И я тебя прошу, подумай хорошенько, что ты ему ответишь, когда он снова сказанет что-нибудь в этом духе. Потому что он обязательно сказанет. Я помогу тебе придумать что-то гадкое и злое, такое же, как он сам. И ты бросишь ему эти слова, чтобы он понял, что с Гасом Туссейнтом такие штучки не пройдут. Но до того… Просто не думай про его слова. Когда-то его любила чудесная, красивая девушка… Вроде твоей мамы. Она любила музыку – и его. Но он плохо с ней обошелся. Он ее упустил. И теперь ненавидит себя за это, и потому теперь стал еще строптивее, чем был раньше. Хотя он и раньше был тем еще строптивцем. Все, что он говорит, – просто гной, что течет из его протухшей души. К тебе эти слова никакого отношения не имеют.

– Ладно, Ноубл.

– И вот еще… Насчет стиха, который ты сочинил. Если твоя мама не против, ты можешь звать меня папой. Для меня это будет большая честь. Но главное, не забывай, что это временно. Я по-прежнему всего лишь охранник, которому нужно устроить так, чтобы гастроли у твоей мамы прошли без запинки, а в карманах зазвенела звонкая монета.