Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 44 – Жаклин Баблиц

Она никогда раньше не пропускала день рождения своего питомца, но ее двоюродный брат женится в Мэне. К тому же, собственная мать пропускала почти каждый день рождения Люси, а она все равно выросла вполне нормальной, так ведь?

Я на кухне, слушаю через стену нервную болтовню этой женщины. Я никогда не встречаюсь с клиентами.

– Мы же не хотим лишних вопросов, – сказал Ной, когда я только начала работать. Только мне все равно кажется, что я могу догадаться, кто владелец какой собаки; животное как будто становится зеркалом человека, впитывая все его причуды и привычки. Франклин, например, любит понаблюдать со стороны, прямо как Ной, а потом удивить меня чем-то, что можно даже назвать привязанностью. Мокрый нос у моей лодыжки или толчок головы в мою ногу. Всего лишь короткое прикосновение, прежде чем он снова возвращается на свою половину комнаты. У собаки Люси Лютенс определенно не все в порядке. Пончик боится других собак и обижается на меня, словно то, что Люси покидает его, – моя вина. После ее ухода он сидит у двери, сотрясаясь всем телом от тихих скулящих звуков, а когда убеждает себя, что хозяйка никогда не вернется, утыкается мордой в лапы и отказывается смотреть на меня до конца дня.

Ной говорит, что собаки испытывают те же эмоции, что и мы, люди, только думают они в лучшем случае как трех– или четырехлетние дети.

– Представь себя в самом уязвимом положении, – однажды объяснил он. – Когда ты чувствуешь больше, чем можешь осмыслить. Такова каждодневная собачья реальность.

Это заставляет меня задуматься о том, какой я была в четыре года. Я не помню, чтобы чувствовала себя комфортно или с интересом смотрела на мир, но иногда я представляю себя в этом возрасте. Думаю, обычно мы переживаем воспоминания как будто бы со стороны, словно наша прошлая жизнь – это фильм, в котором мы когда-то снимались. Но иногда случается что-то плохое, настолько плохое, что возникает ощущение, будто ты постоянно пытаешься забыть прошлое, но живешь внутри него, вместо того, чтобы смотреть его киноверсию. Тогда становится трудно отличить, что реально, а что нет. Ной сказал, что можно попытаться вытащить подобные воспоминания наружу, стряхнуть их с себя.

– Но разве тогда твое тело не превратится в изрешеченную пулями тряпочку? – спросила я его, но Ной рассмеялся, вполне доброжелательно, а на следующий день оставил книгу о чем-то под названием «Техника эмоциональной свободы»^[19]на моей подушке. К сожалению, на обложке книги была изображена туманность, поэтому я положила ее в свой шкаф обложкой вниз и больше никогда на нее не смотрела.

Во всяком случае, в четыре года со мной не случилось ничего такого уж плохого. Иначе, уверена, я бы запомнила. Лучше задумайтесь: могли бы вы так же легко найти пару «мама-ребенок», как я могу найти пару «владелец-собака»? Как та маленькая четырехлетняя девочка отражала качества своей матери? Всегда ли я искала кого-то, кто любил бы меня, обращал бы на меня внимание, видел бы меня? Странно, что я не могу по-настоящему вспомнить малышку Алису. Я ясно помню частые переезды, начало обучения в другой школе, постоянно вертящихся рядом мужчин. Все эти воспоминания пережила и накопила взрослая Алиса. Неужели маленькая Алиса тоже ждала у запертых дверей? Тосковала, как Пончик, по женщине, которая, в конце концов, возвращалась?