Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 45 – Жаклин Баблиц

Иногда я желаю, чтобы Ной не рассказывал мне всего того, что уже рассказал.

Только иногда.

– У меня никогда не было вечеринки по случаю дня рождения, – признаюсь я, когда Люси наконец уходит, а Пончик впадает в отчаяние у входной двери. – Моя мама любила притворяться, что дней рождения вообще не существует.

Если Ной и удивляется услышанному, то умело это скрывает. Думаю, я бы удивилась, скажи мне кто-нибудь, что они никогда не праздновали свой день рождения. Возможно, из-за этого мне даже стало бы немного грустно, но Ной просто пожимает плечами.

– Хочешь, чтобы мы устроили вечеринку?

– В честь моего дня рождения?

– Да, Алиса. Вечеринку в честь твоего дня рождения. Так хочешь или нет? Потому что отсутствие опыта в чем-либо еще не говорит о желании этот опыт получить.

Я начинаю ценить то, как Ной делает материальными вещи, о которых я никогда не задумывалась. Наверное, именно поэтому я не обижаюсь, когда он так со мной разговаривает.

Минуту я раздумываю над его вопросом.

– Мне бы хотелось, – наконец отвечаю я, и все новые возможности, что откроются передо мной, проносятся перед глазами. – Я хотела бы устроить вечеринку по случаю моего дня рождения на вершине Крайслер-билдинг. Я бы надела серебряное платье и подавала бы манхэттенцам напитки в модных бокалах. Повсюду виднелись бы воздушные шары, наполненные блестками. Я прохаживалась бы между столиками, и люди бросали бы их в меня, так что всю ночь напролет я сверкала бы, как диско-шар.

– Исчерпывающе, – говорит Ной со своей легкой улыбкой, прежде чем вернуться к своим планам на день и собакам. Фантазия о моей воображаемой вечеринке начинает мерцать, а затем исчезает, но я успеваю превратить ее в реальное воспоминание.

Показателем растущей привязанности Ноя является то, что он не говорит мне, что внутри шпиля Крайслер-билдинг – лишь нагромождение бетона и электрических проводов, уродливый ряд проходов, которые совсем не похожи на сверкающий фасад. Он также не напоминает, что в Нью-Йорке у меня нет друзей, а значит, мне некого пригласить на мою вечеринку. Так что воздушные шары, привязанные к лабиринту из грубого цемента внутри шпиля, остаются нетронутыми, когда я прохожу под ними. Плавающие внутри блестки, а снаружи – я, как всегда, смотрю вверх, смотрю в самую суть вещей.

Хорошая, но нелепая идея. Такие девушки, как я, не устраивают шикарных вечеринок на день рождения. Я сидела в автобусе, что тащился по дороге между штатами, когда мне исполнилось восемнадцать. Стрелки часов встали на свои места, и в этот миг много лет назад родилась я. Я не знаю, что подумала моя мать, когда нас впервые разлучили.

И не знаю, о чем она думала, когда мы расстались в последний раз.

Воспоминание о моей матери: она в ванне с полотенцем, обернутым вокруг головы, как тюрбан. Она смеется, брызгая на меня мыльной водой, протягивает руки, приглашая к себе. Я соскальзываю в теплую воду и откидываюсь назад, и она начинает мыть мне волосы. Ее длинные пальцы массируют кожу моей головы. Шары света, крошечные планеты, танцуют перед моими глазами, когда она проводит руками по моей маленькой голове. Спиной я чувствую плоть моей матери, ее материальность.

– Моя малышка, – шепчет она. Я помню это так отчетливо, хотя не уверена, что все было именно так. Даже если это всего лишь фильм, главную роль в котором сыграл кто-то другой.