Книга Огонечек для ледяного герцога, страница 71 – Элен Славина

Воздух был насыщен ароматами сдобного теста, топлёного молока и травяного чая, в который бабушка, щедро сыпля из заветных баночек, добавила мяты, душицы и щепотку чабреца — «для успокоения нервов и радости в сердце».

Флора, сияя от гордости, разливала чай по глиняным кружкам, старательно подражая взрослым. Её глаза постоянно перебегали на дверь в горницу, где спал её новообретённый брат, словно она всё ещё не могла поверить в это чудо.

— Рассказывайте, — потребовала бабушка, отламывая кусок ещё тёплого, румяного пирога с брусникой. — Всё, до последней мелочи. Как вы его нашли? Что за женщина его растила?

Мелисса, утолив первый голод, отпила чаю и начала рассказ. Её голос, сначала тихий и прерывистый, постепенно креп. Она говорила о мрачном доме в Узниковом переулке, о строгой тёте Ильзе, в чьих глазах читался не только страх, но и искренняя, хоть и собственническая, привязанность к мальчику.

— Она боялась, — говорила мать, глядя на кружку. — Боялась нас, ведьм из леса, о которых ей наверняка нашептывали. Боялась, что мы заберём его в какой-то тёмный мир. Но когда я сказала ей о родинке… её страх сменился на растерянность. Она поняла, что я не чужая.

Я добавила про встречу с Сибиллой, и тёплая, уютная атмосфера на кухне на мгновение сгустилась, будто в комнату впустили зимний ветер. Бабушка хмуро хмыкнула.

— Так я и знала. Аисты не приносят детей, а вороны чуют падаль за версту. Она почуяла новую кровь, новую силу для своих игр. — Она тяжело вздохнула. — Ну, ничего. Не впервой. Наша семья переживала и не такое.

Её взгляд с теплотой остановился на Флоре.

— А наша-то хозяюшка молодец. Не сидела сложа руки. Как узнала, что братик будет, так и засуетилась. — Надо, — говорит, — ему комнату приготовить. Чтобы он сразу понял, что его тут ждали и любят.

Флора покраснела от похвалы и потупилась.

— Я просто… вспомнила, как мне было страшно и одиноко, когда мама ушла, — тихо призналась она. — Не хотела, чтобы ему было тоже одиноко.

Мелисса сжала её руку, и по её лицу снова покатились беззвучные слёзы, но теперь это были слёзы исцеления.

— Кровать… — вдруг сказала я, глядя на дверь в горницу. — Ты вернула её?

Бабушка кивнула, её глаза стали серьёзными.

— Да. Велела мужикам из деревни притащить из сарая, отмыть, отреставрировать. Всё, что было выброшено в порыве гнева, всё, что хранилось как память о боли… пора вернуть на круги своя. Прошлое нельзя забывать, но нельзя позволять ему отравлять настоящее. Эта комната — не просто комната. Это белый флаг. Это примирение.

Она обвела взглядом всех нас — свою дочь, вернувшуюся блудницу, двух внучек, прошедших через огонь и воду, и спящего за стеной внука, новое начало их рода.

— Санклоу не сдаются, — произнесла она своё коронное, и в её голосе зазвучала непоколебимая уверенность. — Но они учатся. Учатся прощать. Учатся начинать сначала.

В этот момент из горницы донёсся тихий, сонный писк. Все мы встрепенулись. Мелисса вскочила и бросилась в комнату. Через мгновение она вернулась с Каем на руках. Он проснулся, его зелёные, сонные глазки с любопытством разглядывали новое место, а пухлые кулачки терли заспанное лицо.

Флора, не сдержавшись, осторожно протянула ему ту самую игрушечную лесную кошку.

Кай уставился на неё, потом медленно, неловко ухватился за неё и притянул к себе, говоря что-то невнятное и довольно похрюкивая.