Книга Огонечек для ледяного герцога, страница 72 – Элен Славина

Тишину нарушил тяжёлый, властный стук в дверь. Не тот, что был у Сибиллы — ядовитый и острый, а низкий, уверенный, словно в дверь били не кулаком, а обухом топора. Стук, который я узнала бы из тысячи.

Все мы замерли. Флора инстинктивно прижалась к матери, та обхватила её за плечи, а другой рукой притянула к себе Кая.

Бабушка медленно поднялась, её лицо стало каменной маской готовности. В воздухе снова запахло грозой.

Я первая пришла в себя.

— Это не она, — тихо сказала я, отодвигая скамью. Сердце бешено колотилось, но уже по другой причине. — Это ОН.

Я подошла к двери, чувствуя на себе взгляд семьи. Отодвинула тяжёлую задвижку и распахнула дверь.

На пороге, залитый лунным светом, стоял он. Герцог Талориан Фростхарт. Его плащ был в дорожной пыли, лицо — усталым и суровым, иссечённым новыми морщинами. Но когда его взгляд упал на меня, вся ледяная суровость с него спала, уступив место такому облегчению и такой невысказанной нежности, что у меня перехватило дыхание.

— Раэлла, — произнёс он, и в его голосе, привыкшем отдавать приказы, звучала хриплая, неподдельная усталость. — Наконец-то.

Он сделал шаг вперёд, через порог, не дожидаясь приглашения.

Его присутствие заполнило сени, стало осязаемым, как внезапно нагрянувшая зима. Он обвёл взглядом комнату — испуганную Флору, напряжённую Мелиссу, суровую бабушку, смотрящего на него Кая.

Его взгляд на мгновение задержался на мальчике, и в его глазах мелькнуло что-то сложное — боль, гнев, тень вины дальнего родственника. Но он тут же отвёл глаза.

— Я не к обеду, — резко сказал он, обращаясь ко всем, но глядя на меня. — Слушайте и не перебивайте. В деревне бунт. Не просто ропот — вооружённое восстание. Люди с вилами и факелами. Они идут сюда. Они верят, что вы продали их земли короны ради собственной безопасности. И что вы сговорились со мной.

Он сделал паузу, давая словам достичь цели.

— Сибилла не дремлет. Её агенты подливают масла в огонь, шепчут, раздают оружие. Она хочет выкурить вас из этого гнезда, как лису. Чтобы забрать всё это чисто и без лишнего шума. Через час здесь будет не дом, а пепелище. Вам нужно уходить. Сейчас же.

В доме повисла мёртвая тишина. Было слышно, как трещит огонь в очаге и как учащённо дышит Флора.

— Уходить? — наконец выдохнула бабушка Аурелия, подходя ко мне. — Куда? Это наш дом!

— Дома больше нет, — жёстко парировал герцог. — Есть только земля под ним. И её вы можете отвоевать только живыми. Я приготовил убежище. В старой сторожке на северной границе моих владений. Обещаю, вас там никто не найдёт.

Бабушка молча наблюдала за ним, её стальные глаза изучали каждую черту его лица.

— А ты? — спросила она прямо. — Какую роль ты играешь в этом, Фростхарт? Почему ты здесь?

Он повернулся к ней, и в его взгляде не было ни тени лукавства.

— Я здесь, потому что не могу позволить им уничтожить то, что принадлежит мне. По праву сильного. По праву… — его взгляд снова скользнул по мне, — завоевания.

Затем он снова посмотрел на меня, и его голос смягчился, стал тише, почти интимным, предназначенным только для моих ушей.

— Я скучал по тебе, дикарка. Каждый день. Каждую секунду. И я не позволю никакой сволочи с вилами или ядовитой змее в бархате отнять у меня это снова. Никогда.

В его словах была не просто страсть.