Книга Омега. Ты родишь мне сына, страница 4 – Алисия Небесная

Я не хотела стаи. Не хотела альфу. Не хотела быть чьей-то.

Просто хотела вернуть себе себя. Без клейма. Без контрактов. Без инструкций, как правильно «восстанавливаться».

И я почти справилась. Почти.

В один из дней в почтовом ящике лежал конверт. Белый. Без марки. Только штамп и штрихкод. Внутри — уведомление. Обязательный медицинский осмотр. Для всех оборотней. Без исключений. Без оговорок.

Неважно, где ты живёшь, к какой стае принадлежишь. Есть ли у тебя привилегии. Проверку проходят все. Это приказ. И касается он даже таких, как я. Тех, кто сбежал. Кто пытался исчезнуть.

Ближайшая больница уже объявила даты. Я сверила по карте — тридцать минут пешком. Не придёшь — штраф. Проигнорируешь повторно — придут сами.

Я пошла. Прошла терапевта. Кардиолога. Сдала кровь. Сделала УЗИ. Ровно. Чётко. Без сбоев.

Оставался один кабинет. Гинеколог.

Села в коридоре. Смотрела в белую стену. Не чувствовала ни страха, ни тревоги. Только усталость. Хотелось просто пройти и забыть. Вернуться домой. Снова быть одной. Снова быть свободной.

Но именно там всё и сломалось.

Женщина лет пятидесяти осмотрела меня спокойно. В её взгляде не было ни участия, ни любопытства. Только врачебная сосредоточенность.

Несколько вопросов. Сверка дат. Запись в карту. Всё по протоколу. Ровно. Чисто. Без следа личного.

— Назначим ещё одно УЗИ и мазок, — сказала она. — Направление я сейчас передам. Кабинет рядом, проходите.

Внутри — кушетка. Молодой врач. По виду — только после интернатуры. Медсестра перебирает бумаги. Зачитывает вслух данные из карты.

Я сажусь, как велено. Всё кажется обычным.

— Сейчас возьмём мазок и проведём процедуру, — говорит врач. — У вас подтверждена программа, верно?

— Программа?.. — переспросила .

Наверное, профосмотр. Или реабилитация. Я кивнула. Машинально.

Он не уточнил.

Медсестра суетится с пробирками. Комментирует параметры. Называет результаты анализов. Голос спокойный.

— Ложитесь на кушетку. Сейчас УЗИ. Потом лекарство — и всё.

Говорит врач. Спокойно. Без эмоций.

Холодный гель на животе. Экран. Он смотрит. Нажимает кнопки. Записывает данные.

— Всё хорошо, — говорит наконец. — Матка восстановлена. Повторная беременность возможна. Осложнений не вижу.

Я моргаю. Не сразу понимаю. Какая беременность?

Но не спрашиваю. Просто вытираю гель.

В кабинет возвращается медсестра. В руках — шприц.

— Не переживайте, — говорит она. — Витаминный коктейль и лёгкое седативное. Стандартная процедура.

Я киваю. Слишком быстро. Слишком привычно.

Укол.

Мягкое тепло растекается по вене. Голова становится лёгкой. Веки тяжелеют.

Я пытаюсь задать вопрос. Открыть рот. Сказать хоть слово.

Но губы не слушаются.

Мир отодвигается в сторону. Медленно. Как задвигающаяся ширма.

Очнулась резко — будто что-то мощное вытолкнуло меня наверх, из вязкой темноты. Рывок — и я снова в теле. Тяжёлом, чужом, налитом свинцом. Оно не слушается.

Пальцы онемели, руки поджаты, дыхание рваное. Веки липнут, а над головой белый потолок и лампа, пульсирующая слишком ровно, слишком машинально.

Тишина давит. Не абсолютная — под ней слышится равномерное гудение аппаратуры. Будто сердце комнаты бьётся вместе с моим.

Я лежу на больничной койке. Простыни безупречно чистые, подушка слишком мягкая. Всё — стерильно, обезличено.

Капельница в вене. Под бинтом что-то тянет, будто под кожу вшили металл. Воздух густой от антисептика… и чего-то ещё. Страх. Не мой. Чужой, впитавшийся в стены.