Книга Ариадна из чугуна и стали, страница 133 – Виолетта Орлова

Когда они заходили в кабинет, где держали Кея, Анкель намеренно нацепил на лицо мину палача, ибо жаждал выглядеть суровым карателем. Самолюбивая и обидчивая натура алкала больше крови, однако, когда он бросил инквизиторский взгляд в сторону Элли – точно кинул в нее острозаточенный кинжал, – сердце его предательски дрогнуло, и пришло опустошение. Уставшая, расстроенная, с болезненными пятнами на щеках, она выглядела такой несчастной и сломленной, какой ему еще никогда не доводилось ее видеть. Заносчивый и всезнающий врач, уверенный в своем профессионализме и привлекательности – и это была она? Сейчас Анкель наблюдал перед собой затравленное существо, готовое броситься ему в ноги и молить о прощении.

Широкими шагами он преодолел расстояние между ними и решительно обнял за плечи: малютка жалко трепыхалась в его стальных объятиях, точно невесомая бабочка.

– Анкель, отойди от нее! – властно потребовала Грейс. Вот эта самая деспотичность и жажда распоряжаться чужими жизнями частенько выводила Анкеля из себя. Он ненавидел Грейс и не желал потворствовать ее планам. Но когда Мэрридит шла с ним под ручку в парковый вагон и, торопясь, рассказывала о том, что ему нужно все объяснить Элли, Анкель предпочел бездействие. Почему? Ответ очевиден: Анкель не желал, чтобы Элли вновь сошлась с Кеем. Ему хватило одного предательства. Теперь он надеялся, что если Элли не узнает правду, то останется вместе с ним. А ему, в сущности, так мало нужно было для счастья – сущая безделица, чтобы Элли его любила. На все остальное Анкелю было наплевать. А теперь, дрожащими руками обнимая свою жертву, он осознал, что неспроста Грейс считала его убийцей: да, формально, к нему не придраться. Однако бездействие в некоторых случаях равносильно самому ужасному проступку. Теперь он это понимал, чувствуя, как из палача снова превращается в ничтожество.

– Прости, Элли, что ничего тебе не рассказал, – прошелестел Анкель одними губами. Любимая его даже не слушала.

– Мэрри вспомнила все, когда мы пришли с ней в парк на встречу с Жаном. И просила передать тебе. А я не стал, чтобы не давать вам с Кеем второй шанс, – покаянно пробормотал он и добавил дрожащим голосом:

– Но я все исправлю, клянусь.

С этими словами Анкель почувствовал, как сила сурьина внутри него покорно взметнулась и заклокотала: он держал Элли за плечи, а из глаз его вместе с кровью вытекала жизнь. Он никому не говорил, что является сурьином, ибо не хотел, чтобы остальные знали, каким образом он получил эти сомнительные способности. У Кея вот мать была каверной, а у него… Анкель почувствовал ужасную боль в голове, а потом очнулся… В поезде. Снова в прошлом.

***

Анкель всей душой ненавидел вечера, ибо звуки в это время проявлялись с раздражительной отчетливостью, а он до смерти их боялся. Ноющий и свистящий относился к непоседливой вьюге, взметавшей пепел за стрельчатым окном. Раздражающий и однообразный – то вагон лениво поскрипывал несмазанными колесами. Трубный рокочущий глас исходил от их соседа, пожилого господина с бакенбардами, который с завидным постоянством прочищал перед сном горло. Всякий раз он произносил любимую фразу, уже превратившуюся в надоедливый обычай:

«Тише едешь, дальше будешь».

А что, если они движутся по кругу?