Книга Ариадна из чугуна и стали, страница 134 – Виолетта Орлова

Анкель совершенно точно понимал, что они движутся по кругу, ведь это событие уже происходило. Завтра у него день рождения, но ему, увы, не удастся отметить праздник. На сей раз жертвой окажется вовсе не Мэрридит, а он сам, причем по своей доброй воле. Он специально вернулся на день раньше. Память полностью восстановилась уже спустя несколько часов, и Анкель сразу же почувствовал сильнейшее недомогание. Его тело медленно умирает, но надо успеть рассказать Элли правду.

Сперва Анкель ждал в купе Греты, затем пошел к Элли: куда же она делась, почему не возвращается? У него так мало времени! Не в силах больше ждать, он в сердцах схватил белый лист бумаги и перо:

Дражайшая Элли!

Зачеркнул, слишком вычурно.

Любимая. То, что я расскажу в этой книге, вряд ли покажется тебе историей здравомыслящего человека. Однако рассудок часто отступает, когда на арену событий выходит любовь. Я столько раз ошибался, но, надеюсь, сейчас все сделал как надо: моя жизнь ничего не стоит, ибо я куда хуже Мэрридит, Кея, да и всех, решительно всех. Но, думается мне, и последний грешник может восстать из пепла добрым человеком. Я много размышлял об операциях по удалению страданий: почему у них такой странный побочный эффект, откуда берутся каверны? А потом догадался, что страдания служат не для погибели, а для вразумления нашего. Без мытарств человеку сложнее стать лучше; так и фильтр служит для очищения воды от механических примесей, не будем же мы намеренно уничтожать фильтр и пить грязную воду: в этом случае мы непременно отравимся. Все, что есть в нашем мире, существует не просто так: хаотично, неопределенно и как бы случайно, но на самом деле во всем кроется свой глубинный замысел, вторгаться в который ни в коем случае нельзя. Каверны – это ответ на человеческий произвол, ибо люди в своем желании переделывать мир под себя, совершенно не знают меры.

Я бы никогда не решился на задуманное, если бы не понял эту глубокую истину, а хорошенько понял я ее лишь во время сильного страдания.

Я никогда не рассказывал тебе, как стал сурьином. У меня был старший брат, которого я ненавидел всей душой, ибо он сделал мою жизнь невыносимой. Каждодневные побои, тычки, желание повелевать более слабым существом – о, по жестокости своей братец не знал себе равных. Он будил меня по ночам, включая на полную громкость радиолу. Это из-за него я стал бояться звуков: ведь любой шум мог причинить мне боль. Родители всегда снисходительно терпели его проделки, ибо, как я подозреваю, любили его куда больше меня. Я долго вынашивал планы мести, наверное, ты сочтешь, что это мелко и глупо, ведь я и сам так сейчас думаю. Однако тогда все мне казалось правильным. Однажды мне удалось выкрасть у нашего соседа документы, подтверждающие факт операции в клинике Нифльхейм. Я немного подделал имя и фамилию, а потом донес на брата, сказав, что это он сделал операцию. В те времена никто не перепроверял полученную информацию, ибо все были напуганы, и людей с кавернами отлавливали с особенной тщательностью. Братца приговорили к смертной казни, на которой присутствовал и я. Помню, как жалко он на меня смотрел: трусливо, затравленно. Он явно ощутил себя на моем месте. Сначала я почувствовал несомненное удовлетворение происходящим: как же, я сам расправился со своим заклятым врагом! Подросток смог перехитрить взрослых. А потом… Не знаю, случилось нечто странное, я ощутил в себе силу сурьина. Как будто брат проклял меня перед смертью. Разумеется, я никому ничего не рассказал, ибо признание раскрыло бы мой ужасный поступок. Однако с тех самых пор я не знал, как жить с новыми способностями. Я надеялся, ты сможешь помочь мне, Элли. Решить мою проблему. Но только сейчас я понял, что ни один психолог в мире не смог бы мне помочь, ибо я сам, – да сам! должен был осознать свой поступок и, как я полагаю, раскаяться. Обычно сурьинами становились люди, терявшие близких и любимых, а я превратился в него, лишившись ненавистного врага. Теперь-то я догадываюсь, зачем это было нужно. Простив и полюбив заклятого врага я смог бы нормально жить дальше, но, по ужасной иронии судьбы, это как раз уже не получится. Я по своей воле вернул тебя в прошлое, а значит, скоро умру.