Книга Сильвер, страница 129 – Оливия Левез

Мы продолжаем бежать, Пеппер гавкает рядом со мной – прекращает только после того, как мы захлопываем за собой переднюю дверь. Однако я больше не чувствую себя в безопасности. Даже внутри.

Теперь мы играем в новую игру. И хотелось бы мне узнать ее правила.

– Я принесла тут кое-что для тебя, моя дорогая. Хочу подарить тебе за помощь.

Бетти возвращается обратно в гостиную. Я замечаю, что она расставила книги из серии «Сердце и огонь» по цветам их корешков. Ее коллекции больше не давят друг на друга. Она держит в руках струящуюся синюю ткань. Встряхивает ее перед собой, разворачивая передо мной бальное платье с узкой талией, застегивающееся спереди на пуговицы, с бантами на бедрах.

– Вот, это для тебя. – Она прикладывает платье ко мне. – Шелковая тафта. Похоже на платье «Dior», которое я видела в каком-то журнале. Подумала, ты могла бы надеть его на открытие выставки Стеллы. – Она делает глубокий вдох и улыбается. – Пахнет былыми временами.

– Я не могу его взять.

– Почему нет? – Ее тени «бирюзовая радость» поблескивают. – Расскажи мне, что ты чувствуешь. Как в прошлый раз.

Я беру платье, прислушиваюсь, вдыхаю его тактильную память, чувствую соленые брызги, и смех, и теплые ладони на моей талии.

– Шепот и плески воды, – говорю я. – Как под вашими ногами пружинят доски.

Бетти пробивает дрожь.

– Все так, все так, моя дорогая. Я тогда была с Перси, моей первой любовью. Мы танцевали. О, как мы танцевали! Ты права насчет досок. Я помню, как они пружинили под моими сверкающими туфлями. Дело было в Западном Пирсе в тысяча девятьсот пятьдесят девятом. Я всегда выбирала тех, кто умел хорошо танцевать, мог попасть в ритм. Мы с ним покинули бальную залу, вышли наружу и продолжили танцевать, медленно вальсировали до самого конца того пирса… – Она вздыхает, и ткань вздыхает вместе с ней. – Это чувство… оно никогда от тебя не уйдет, даже когда они… даже после того, как они тебя давно покинули…

Платье ощущается как новая кожа. Я прикладываю его к себе и завороженно смотрю, как оно мерцает в лучах солнца, свободно проходящих сквозь свежевымытое стекло. Прижимаю его к лицу, глубоко вдыхаю. И Харибда, и Основатели, и то нечто, с которым я столкнулась вчера в парке, отходят далеко на задний план.

* * *

Наступил вечер открытия выставки.

– Сильвер, Сильвер… Мама говорит, ты сделаешь мне прическу! – Дудлс машет передо мной айпадом. Потом забирается ко мне на колено. – Я хочу вот такую.

– Точно?

– Да. С такими же косичками.

На айпаде открыта фотография девочки, блестящие волосы которой представляют собой комбинацию сложных паттернов, петель и хитросплетений, в которые продеты звезды.

– Ты сможешь такое сделать?

– Конечно, – говорю я. – Если только потом ты мне тоже прическу сделаешь. – Я сканирую изображение. Проанализировав узор, я понимаю, что мне нужно поделить волосы Дудлс на четыре секции спереди, каждую из них поделить еще на три, потом чередовать и закручивать пряди, не забывая начинать от кожи головы. Беру расческу, которую дает мне Дудлс. Она одета в пижаму; тело девочки теплое, и от него пахнет цветками яблони, зверобоем и мылом с календулой. Дудлс размещает фотографию так, чтобы мне было видно, пока я работаю с ее волосами.

– Мама всегда использует крем, прежде чем начать заплетать, – говорит она мне. И передает тюбик с изображением цветка: «Крем для вьющихся волос с кокосом и гибискусом».