Книга Роза, что Изменила Графа: История Попаданки, страница 104 – Виктория Павлова

— Все будет хорошо.

Я кивнула, не веря, но желая верить хотя бы для него.

Огонь в камине потрескивал, отбрасывая танцующие тени на стены. Наши тени — такие близкие сейчас... и такие хрупкие.

Я прижалась к нему, слушая стук его сердца.

Последний вечер.

Последний покой.

Последние мгновения перед бурей.

Если мне суждено навсегда остаться в лапах безумного Каспиана, то хоть перед этим я имею право почувствовать себя счастливой, — думала я. А может, оправдывала себя перед тем, как сделать то, что изменит всё. Или всё уже изменилось давно, а я просто не успела понять?

Я повернулась, глядя прямо в зелёные глаза Теодора. Провела рукой по его щеке — его кожа была бархатистой, а лёгкая щетина за дни в хижине лишь придавала ему мужественности. Он не отстранился, а лишь накрыл мою ладонь своей, его пальцы слегка сжали мои, будто боясь, что я исчезну.

Я потянулась, осторожно касаясь его губ.

Он ответил мгновенно.

Мир вокруг потерял очертания. Проблемы, страхи, тяжёлые решения — всё это осталось где-то там, за пределами этого мгновения.

— Алисия… — настороженно прошептал он, отрываясь на миг.

— Теодор, я хочу этого, — тихо ответила я, и в этих словах было всё: и страх, и желание, и прощание.

Его дыхание стало прерывистым. Он медленно провёл рукой по моей шее, пальцы скользнули под прядь волос, затягивая меня ближе.

— Ты уверена?

Я ответила не словами, а поцелуем — горячим, нетерпеливым, лишённым всякой осторожности.

Он вздохнул, и в этом звуке было столько облегчения, столько боли и страсти, что у меня перехватило дыхание. Его руки скользнули по моей спине, прижимая так близко, что я чувствовала каждый изгиб его тела, каждое биение его сердца.

Мы опустились на шкуру, и мягкий мех снежного ирвина ласкал мою кожу, пока его губы исследовали мою шею, ключицу, плечо. Каждое прикосновение оставляло за собой след огня, и я тонула в этом пламени, не сопротивляясь, не думая.

Он был нежен и нетороплив, будто хотел запомнить каждый мой вздох, каждый стон. Его пальцы сплетались с моими, когда он прижал мою руку к меху над головой, а другой рукой медленно расстёгивал шнуровку моего платья.

— Ты такая красивая… — прошептал он, и в его голосе дрожала неподдельная нежность.

Я закрыла глаза, чувствуя, как его ладонь скользит по моему боку, обжигая кожу даже сквозь ткань.

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось, — призналась я, и тут же пожалела о сказанном.

Он замер, потом прижал лоб к моему плечу.

— Тогда давай сделаем так, будто у нас есть целая вечность.

И мы сделали.

Огонь в камине потрескивал, отбрасывая танцующие тени на стены. Наши тела сливались в едином ритме, дыхание сплеталось, а губы находили друг друга снова и снова.

Я цеплялась за него, как за последнее спасение, зная, что завтра всё изменится. Но сейчас…

Сейчас мы были просто двое.

Без Каспиана.

Без проклятий.

Без будущего.

Только этот миг.

Только этот камин.

Только его имя на моих губах, когда мир вокруг рассыпался на тысячи искр.

А потом — тишина.

Мы лежали, сплетённые, под одним одеялом, и я слушала, как его сердце постепенно успокаивается.

— Я не отпущу тебя, — прошептал он в темноте.

Я не ответила.

Потому что знала — завтра мне придётся отпустить его.

Я лежала на груди Теодора, слушая его ровное дыхание. Его сердце билось под моей щекой — спокойно, уверенно, словно обещая, что всё будет хорошо. Ложь.