Книга Забитая жена для генерала дракона, страница 2 – Кристина Юраш

— Я никогда бы не сделала зла ребёнку, — сказала я, глядя мужу прямо в глаза. — Никогда. В коробке были солдатики. Только они. Никакой магии.

— Однако ж! — взревел Альбин, сжимая кулаки. — Взорвался твой подарок! И чуть не убил моего ребенка! Скажи мне! Вот просто скажи!

В этот момент рука Альбина схватила меня за рукав и дёрнула так, что я чуть не потеряла равновесие.

— Чем помешал тебе мальчик? — задыхался Альбин. — Он ни на что не претендует! Почему ты захотела от него избавиться?

— Я никогда… — возмущённо начала я, понимая, к чему клонит муж.

— НЕ ВРИ МНЕ!

Голос мужа заставил дрожать окна.

Он замахнулся на меня, но…

… в этот миг дверь снова открылась. Тихо. Почти благоговейно. Словно спросила робким скрипом: «Надеюсь, я не помешаю?»

Женна Шанти, тётка Сибила, вошла, как ангел скорби: в коричневом платье, с ажурной шалью на плечах, в кружевных митенках, будто сошедшая с рождественской открытки. Её лицо — маска невинности. Глаза — холодные, огромные, как зимнее озеро подо льдом. Молодая, красивая какой-то печальной красотой, она не взглянула на меня.

Женна смотрела только на моего мужа — с тревогой, с жалостью, с той нежностью, на которую способна только тайно влюблённая женщина.

— Тише, Альбин, — прошептала она, протягивая тонкую, почти крохотную руку и опуская его руку. — Успокойся. Нельзя бить жену…

И, чуть помолчав, добавила — будто с болью:

— Я ведь предупреждала… Ты так много времени проводишь с нами… Я так боялась… что твоя жена сочтёт нас обузой. Ведь мы — напоминание о прошлом…

Женна осеклась, словно дальше ей было невыносимо говорить. Она скорбно прижала платочек к губам.

Муж замер. Посмотрел на меня. На моё платье цвета зимней розы. На ленту в волосах. На прибитые к камину рождественские носки — один с вышитым «Сибил», другой — с его именем. Я готовилась к настоящему семейному празднику.

— Ты права, Женна, — медленно сказал он, рассеянно отпуская меня. — Синяки… сплетни… развод. Нельзя. Ты права… Права…

Альбин сжал руки в кулаки, глядя на тонкую трепетную руку, которая его остановила.

Муж схватил меня за ухо — тонкое, нежное, беспомощное, как хватают провинившегося ребёнка.

— Я не виновата, — прошептала я. — Поверь мне хоть раз…

Но в этот момент муж резко обернулся к двери:

— Молоток и гвоздь! Живо!

Я не поняла.

При чём здесь молоток и гвозди?

Дворецкий тут же выполнил приказ.

Муж потащил меня через всю комнату и прижал моё ухо к дубовой каминной полке.

— Дёрнешься — убью, — негромко произнёс Альбин.

Холод металла коснулся виска. Острый кончик гвоздя упёрся в хрящ — и только сейчас до меня дошло, что он хочет сделать!

Я попыталась дёрнуться, но сильная рука прижала меня так, что я не могла шелохнуться.

Первый удар — резкий, точный.

Боль вспыхнула, как молния.

Гвоздь прошёл сквозь плоть, впился в дерево.

Я не закричала. Крик остался внутри — лёд в груди, сталь в спине.

— Ты подарила подарок моему сыну, — сказал Альбин, и в его голосе не было ни капли прежней любви. — А вот мой тебе. Как тебе новая серёжка? С новым годом, милочка!

Второй удар.

Я застыла. Не могла ни сесть, ни уйти. Любое движение — и ухо порвётся.

Слёзы катились, но я держала голову высоко.

— Зато почти никаких следов, — произнёс он, отдавая молоток оцепеневшему от ужаса дворецкому. — Просто дырочка. Спрячется под причёской.