Книга Светоч Йотунхейма, страница 61 – Елизавета Дворецкая

– Нисколько не доверю, – подтвердил Хаки. – И доведу это до конунга, как только сумею. Я не доверяю его намерениям. Он приехал, прикидывается, будто хочет мира и дружбы. Но кто знает, не приказал ли он тем временем увезти Гутхорма подальше, к себе в Вестфольд? У него такие глаза…

– Ты считаешь, у него глаза лживые? – Сама Рагнхильд сказала бы, что у Рёгнвальда глаза красивые, но едва ли Хаки разделит это мнение.

– Его глаза видят только его самого! – В этот раз их с Хаки мнение полностью совпало. – Он заботится только о своей выгоде и ради этого пойдет на любой обман! Я бы тебе советовал не верить ни одному его слову!

Беспокойство Хаки было искренним: поездка Рёгнвальда к Сигурду в его замыслы не входила, и он был недоволен, что тот повел какую-то свою игру. Он не понимал целей Рёгнвальда и чувствовал, что руль этой ладьи уже не в его руках.

На пиру Рёгнвальда посадили на почетное место, как того требовал его высокий род, – напротив Сигурда. Сама Тюррни с дочерью подавала ему угощение и подливала пива. Когда подняли кубки за богов и за предков, Рёгнвальд попросил позволения дать спеть его скальду.

– Пусть споет, – одобрил Сигурд. – Мы слышали, ты приказал сложить песнь о всех твоих предках Инглингах?

Тьодольв, уже готовый и спешно наевшийся мяса, вышел к очагу и уселся, держа арфу на коленях. Для пира он расчесал и пригладил свои жидковатые светлые волосы, надел красивую желтую рубаху и выглядел не таким пронырой, как обычно, хотя важности его фигуре не хватало, да и борода могла бы быть погуще. И запел:

– Какой это рог настиг Фьёльнира? – шептала Элдрид на ухо Рагнхильд. – Его бык забодал?

– Рок, а не рог, то есть судьба!

– Но там же сказано – бычьих копий, значит, все-таки рог, которым бодают!

– Девушки, что вы шепчетесь? – Рёгнвальд заметил и движением руки велел Тьодольву остановиться. – Вам что-то непонятно?

– Да, Рёгнвальд конунг! – с невинным видом сказала Элдрид, будто ее волнует судьба прародителя Инглингов, а не возможность побеседовать с красивым гостем. – Здесь сказано, что Фьёльнира настигли рога – неужели хозяева дома так плохо следили за стадом, что его забодали быки? Или они сделали это нарочно?

Рёгнвальд хрюкнул от такого истолкования, сдержался, вспомнив о вежливости, потом все же слегка засмеялся.

– Охотно объясню вам, что это значит. Фьёльнир, сын Ингви-Фрейера и внук Ньёрда, был в гостях на пиру у своего друга Фроди Миротворца. А у Фроди имелся в доме огромный чан, полный крепкого меда. После пира – весь мед они выпить не успели, хоть и старались изо всех сил, – Фьёльнира и его людей отвели на чердак ночевать. Ночью Фьёльниру захотелось облегчиться…

– И он облегчился прямо в медовый чан? – ужаснулась Элдрид.

Она легко представила: если такое случилось бы в этом доме, разгневанная Тюррни могла бы приказать забодать негодяя быками.

– В полусне, очень пьяный, он прошел вдоль галереи над палатой, оступился и упал прямо в чан. И утонул. Тот чан в песне назван «безбурной бухтой» – в посуде же не бывает бурь. Бычьи копья – это те рога, из которых пьют на пиру! – Рёгнвальд качнул в руке рог, из которого пил сам, в пол-локтя длиной, окованный позолоченным серебром. – Бухта бычьих копий – это и есть тот чан меда, в котором Фьёльнира ждал конец. Понятно теперь?