Книга Светоч Йотунхейма, страница 89 – Елизавета Дворецкая

И едва он подумал об этом, его вывернуло.

– Будешь знать, яйцо гадючье, как вредить моему сыну! – надменно сказала седая королева. – И чтобы я тебя, блевотину жабью, больше не видела!

– Ну как ты можешь, Мальфрид! – с упреком бросил ей старый тролль. – Так обходиться с…

– И ты тоже, – она обернулась, – позаботься, чтобы я его больше не видела! Пойдем, Фьёр. Я все исправлю!

Хаки не видел, как они ушли. Прикусив губу и постанывая, он стоял на коленях в каменной пыли, раскачивался и баюкал свою руку. Когда не него упала широкая тень, он едва заметил.

– Вставай, сынок! – Огромная бурая лапища осторожно коснулась его плеча. – Таковы женщины: им подавай кого покрасивее, а если кто им не по нраву, они могут быть так жестоки с собственной же кровью! Ну ничего, не горюй. У тебя есть отец, он о тебе позаботится.

От боли, от изнеможения души и тела Хаки почти не соображал и не мог понять, при чем здесь Вестейн бонд и как он тут сможет о нем позаботиться. Побуждаемый старым йотуном, он кое-как поднялся на дрожащие ноги и, прижав пострадавшую руку к груди, побрел, спотыкаясь, за ним, через сумеречную долину. Над ними мерцало и переливалось ярко-зелеными сполохами каменное небо Йотунхейма.

Микиль-Тролль привел Хаки к источнику – обложенной камнями яме шириной в пару локтей, где бурлила сумеречная вода, – и велел:

– Опусти туда руку.

Хаки послушался, и, едва его изувеченная собственными зубами кисть погрузилась в прохладную влагу, как боль унялась. На смену ей пришло изумление. Навстречу Хаки из воды глянул какой-то тролль, весьма схожий со старым, но чуть попригляднее: черты его были не столь грубыми и напоминали человеческие.

– Ой! – Хаки отшатнулся, выхватив руку из воды, и невидимые зубы боли вновь в нее вцепились.

– Не вынимай руку, глупец! Чего ты испугался?

– Там кто-то сидит! Он хотел меня схватить, тянул к мне свои лапы!

– Это женщина? – Его покровитель насторожился. – Старуха или молодая?

– Нет, какой-то тролль вроде тебя.

– Никого вроде меня в этой воде жить не может. – Микиль-Тролль глянул в воду. – Тебе померещилось.

Хаки снова наклонился над водой – и снова из колодца к нему потянулся тролль с серой кожей.

– Да вон же он!

Микиль-Тролль захохотал, распахнув пасть во всю ширь, и Хаки содрогнулся, увидев в этой пасти множество острых зубов.

– Да это же ты, глупышка! Своего отражения испугался! Ты как младенец!

– Это не могу быть я! Там какой-то тролль!

Микиль-Тролль смотрел на него со снисходительной насмешкой. Хаки осторожно потянулся к воде – и так же осторожно к нему из глубины потянулся серый тролль. Заставив себя оставаться на месте, Хаки стал его разглядывать. Поверхность воды успокоилась, чтобы ему не мешать, и стала гладкой, как серебряное блюдо. Не сказать чтобы ранее Хаки много внимания уделял своему отражению, но все же знал себя достаточно, чтобы разглядеть сходство. Это был не он, но некий молодой тролль, весьма похожий на него, Хаки сына Вестейна.

Вспомнилось, как Фьёр сказал ему: ты тролль, как все. Тогда Хаки счел это лишь за попытку его оскорбить… а ведь его мнимый брат говорил то, что видел.

– Это что… здесь я принял облик тролля? – Опять сунув руку в воду, забурлившую в ответ, Хаки глянул на старого. – В Йотунхейме я превратился в тролля?

Мысль эта принесла ему смешанные чувства: и ужас, и тайный восторг перед новыми силами. И еще подумалось: как хорошо, что Рагнхильд не превратилась в троллиху, а осталась самой красивой девушкой на свете!