Книга Моя по праву зверя, страница 30 – Алисия Небесная

Она приняла меня — моё дыхание, мой запах, меня самого. А теперь голос Рейчел.

Холодный, как лёд. Вязкий, как яд. Он просачивается сквозь дверь, обволакивает стены, вползает в комнату, как плесень. Она знает. Проклятье, знает, что я здесь не один. Что Белла со мной.

И всё же продолжает говорить. Громко, нарочито. Каждое слово — как гвоздь.

Отец слышит. Белла — тоже. И именно на это она рассчитывает.

— Селена воспитана. Уравновешенна. Сильная пара. Преданная, — льёт мёд голосом, которым травят. — Не то чтобы…

Пауза. Долгая. Ядовитая. Она не называет имени. Не бросается обвинениями. Но каждый, кто слышит — слышит главное. Это не просто намёк.

Сжимаю челюсть, но внутри — грохочет, злость стучит в виски и отдается в ладонях, будто вот-вот вырвется наружу.

Рейчел — хищница в шелке, воспитанная хладнокровно, привыкшая брать без спроса и держать мёртвой хваткой.

Она улыбается, когда режет по живому, и не отпустит то, что считает своим — даже если давно потеряла над этим контроль.

И всё это я знаю на вкус: как кровь на языке, когда сдерживаешься слишком долго.

Белла рядом замирает. Я слышу, как дыхание у неё сбивается, как плечи напрягаются под пледом. И это бесит сильнее, чем слова Рейчел.

Дверь открывается.

Они входят в дом, как в собственное владение — шаги уверенные, взгляды скользят по комнате.

— А волчица едва пришла — а уже под пледом у твоего сына, — тянет Рейчел, ядовито-медовым голосом, делая вид, будто просто констатирует факт.

Я встаю между ней и Беллой, чувствуя, как волк внутри навострил уши — готов рвать, если понадобится.

Отец смотрит долго, прищуренно, взгляд скользит по мокрым волосам Беллы, по пледу, по моей спине — и не говорит ни слова, но я знаю: вывод он уже сделал.

— Райан, — отец смотрит прямо. Спокойно. Но это спокойствие — как натянутая струна. — Что происходит?

Слова негромкие, но внутри всё откликается. Он — вожак, и сейчас говорит не родитель, а тот, кому подчиняется стая.

— Мы промокли, — отвечаю просто, сдержанно. Спина прямая, взгляд — в его глаза. Даже сын не может позволить себе слабость здесь.

Рейчел перехватывает инициативу мгновенно.

— Юная леди, — её голос мягок, как шёлк. И так же легко душит. — Вы, наверное, не в курсе, но приглашение на Совет — не каприз, не прогулка по бутикам. Это обязанность. Или… вы об этом не знали?

Белла вздрагивает. Глаза опускаются. Пальцы чуть сильнее сжимают плед.

— Простите… Я… забыла, — тихо. Не испуганно — но сдержанно, будто стыдно самой за этот пробел.

Рейчел улыбается. Медленно.

— Разумеется, — её интонация скользит, как лезвие. — В городе ведь всё проще, правда? Там можно забыть даже о собственных границах. О том, на чьей земле ты стоишь. И чью постель случайно делишь.

У Беллы перехватывает дыхание. Щёки заливает румянец. А внутри меня — гул. Тот самый, перед тем как рвёт связь с самоконтролем.

— Рейчел, — голос отца звучит ровно, но с явным предупреждением. Он не удивлён — он просто фиксирует происходящее, как нечто предсказуемое.

Но она будто не слышит. Или делает вид, что не слышит.

Смотрит прямо на Беллу. Губы улыбаются — но взгляд холоден, точно лёд в бокале.

— Некоторые, вижу, привыкают слишком быстро, — говорит почти ласково. — Ещё вчера не знала, где находится стая, а сегодня уже под пледом с наследником. Что ж… кровь, конечно, сильнее привычек. Воспитание не всегда поспевает.