Книга Похоронные дела Харта и Мёрси, страница 158 – Меган Баннен

– Альма? Диана? – Он вышел в гостиную, где пылинки летали в лучах вечернего солнца, льющихся через открытое окно. Отпил газировки – пузырьки приятно щекотали язык. Билл вечно говорил, что от газировки зубы портятся, но Харт не мог отказать себе, когда заходил к Альме с Дианой.

Билл.

С Биллом было что-то не так, по Биллу полагалось грустить, но Харт не помнил, почему.

Он прошел по комнате, открыл дверь и вышел в контору погребального бюро «Бердсолл и сын» с ощущением, будто бился об стену.

«Мне сюда нельзя», – с ужасом подумал он.

– Пошевеливайся, Дакерс, – сказал он в пустоту. Но нет, в тот раз с ним был не Дакерс, верно?

– Грэйси, – позвал он, потому что не собирался бросать собаку.

Но потом вспомнил, что Грэйси тоже сюда нельзя. Тут жила другая собака. Он не мог вспомнить имя, пока оно само не всплыло в памяти и не скользнуло на язык.

– Леонард?

Справа кто-то пошевелился. Харт повернул голову и увидел, как боксер-и-кто-там-еще поднял морду с подлокотника кресла, на которое ему было нельзя. Обрубок хвоста вильнул. Пес спрыгнул с кресла и бросился к своему любимому маршалу. Харт попытался погладить Леонарда, но тот вдруг отпрянул, заметался со скулежом по комнате.

– Эй, что такое? – спросил Харт.

Леонард взволнованно залаял и умчался по коридору.

Из кабинета послышался скрежет, с каким отодвигают стул от стола, а затем – шаги к двери. В контору зашел мужчина, листая бумаги на планшете. Увидел Харта, вздрогнул. Потом снова посмотрел в документы.

– Мда. Видимо, сегодня.

Харт застыл на месте, ошарашенный, не понимающий, что чувствовать.

– Билл?

– Что? Нет. – Незнакомец окинул взглядом самого себя. – А, точно. Понятно. – Он осмотрелся. – Да, теперь понятно. – Снова взглянул на Харта и сердечно ему улыбнулся.

– Билл, – повторил Харт, только на этот раз не спрашивал.

– Нет, прости. Билла ты тут вот так пока не встретишь. Он чувствует себя очень виноватым перед тобой, боится, что ты не простишь его, хотя, очевидно, ты давным-давно его простил, если вообще за что-то винил. Дай ему время. Он придет.

Харт уставился на него. Он не знал, что сказать, потому что это определенно был Билл – с его шрамом на правой брови и отсутствующими кончиками мизинца и указательного на левой руке.

Незнакомец опустил планшет на стол. Подошел, остановился на расстоянии вытянутой руки.

– Я твой папа.

Харт все глазел на мужчину перед собой, который, насколько он знал, был его наставником и единственным настоящим отцом. Наконец он заговорил спокойным голосом, хотя не ощущал себя спокойно:

– Билл никак не мог меня зачать. Нет у меня папы.

– В твоих глазах я выгляжу как Билл, но это не так. Я Привратник – знаешь, тот парень, который проводит души в Дом Неведомого. Иногда им, одиноким и потерянным, нужна помощь. То есть я.

Харту показалось, что пол накренился под сапогами.

– Парень – в смысле бог?

– Ага.

– Ладно. – Больше он ничего не смог сказать.

– Ого. Хартли Джеймс. Я тридцать шесть лет ждал этого дня. Может, я хоть объятия заслужил?

Мужчина, который не был Биллом и который заявил, что он один из богов смерти – а они, насколько знал Харт, ни разу за всю историю не заводили детей, – шагнул к нему. Харт отошел назад. Он не желал иметь с Привратником ничего общего – с отцом, которого не было рядом, с тварью, надевшей лицо Билла, будто имела на это какое-то право.