Книга Эринии и Эвмениды, страница 60 – Риган Хэйс

Видя растерянность остальных, я трудом отлипаю с места и несусь к сцене. Взбираюсь по ступенькам и падаю на колени перед Сэйди. Хватаю ее запястье и пытаюсь нащупать пульс.

— Жива, она жива!

— Я сбегаю за помощью, — отмирает Рори и тотчас же исчезает в дверях.

Дальше все как в тумане. Сначала прибегает медсестра Мак-Кинли, а через полчаса в зал прибывает наряд неотложки. Первичный осмотр показывает, что удар прошел по касательной, но остальное станет ясно позже. Сотрясение вышло таким сильным, что девушка впала в полное забытье, похожее на кому. Она так и не приходит в сознание, когда фельдшеры грузят ее на носилки.

Пока львиная доля учащихся сидит на уроках, небольшая труппа и их немногочисленные зрители, включая меня, толпятся на улице у парадного входа. На волосы падают невесомые хлопья снега, но холода не ощущается. Вены горячит первостатейный ужас, а нервное потрясение стирает улыбки с лиц старшеклассников, что совсем недавно похихикивали в кулак на галерке.

Больше никому не смешно. Тревожные знамения следуют одно за другим, и никто, кроме меня, не ведает, кого несчастье настигнет следом.

Жизнь Уэст-Ривера никогда не станет прежней.

Еще один несчастный случай взбудоражил всех до единого, и академия зароптала. Метались из кабинета в кабинет встревоженные учителя; телефон секретариата почти сутки напролет трещал от нескончаемых звонков испуганных и разгневанных родителей. Все чаще ученики присылали домой эсэмэски с просьбой «забрать их из этого места», и некоторые из них, обнадеженные, уже сидели на чемоданах в ожидании скорого отъезда.

Директору пришлось созвать всех учащихся на общее собрание в столовой (актовый зал закрыли до выяснения обстоятельств). Пока Остин Хайтауэр разглагольствовал о мерах предосторожности в учебном заведении, мисс Трентон, которую за глаза любили называть Святошей, то и дело повторяла, сжимая в пальцах крестик: «Академия проклята, проклята!» — и особо суеверные уэстриверцы охотно подхватили ее слова, разнося их соседу справа и слева, точно болезнь.

Услышав краем уха бормотание хаусмистресс, директор раздухарился и выпалил:

— Вот пусть полиция и разбирается с вашим проклятьем! Я умываю руки…

И действительно, на следующий же день полиция осчастливила нас своим визитом. Их было двое, следователь и его напарник; они прохаживались по галереям и коридорам, осматривали кабинеты. Один раз напарник следователя наведался к нам прямо во время урока французского и вызвал к себе Йонаса Торвальдсона. Тот сразу побелел как полотно и покинул класс на негнущихся ногах.

В тревоге и замешательстве проходит половина дня. Я намереваюсь пообедать и выискиваю глазами Киллиана в коридорах, как вдруг меня кто‑то трогает за локоть. Оборачиваюсь и встречаюсь взглядом со Святошей, нашей хаусмистресс.

— Не пугайтесь, милая. Пройдемте в кабинет, мы хотим с вами поговорить.

Против воли страх все же впивается в нутро когтями. Но, не имея существенных оснований отказаться и избежать допроса, я послушно следую за мисс Трентон.

Когда мы подходим к кабинету Хайтауэра, двери открываются и оттуда выходит моя соседка Ханна. Мгновение мы изучаем друг друга, после чего она опускает лицо и почти убегает из секретарской. Что она успела наговорить им обо мне?..