Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 290 – Хейзел Райли

Хайдес держит меня за руку; мы подходим ближе и останавливаемся в паре метров от его отца, утешая себя пустой надеждой, что тот не подслушает ни наши приветствия, ни шёпот.

Никто не произносит ни слова. До нас словно не доходило, что всё действительно случится, пока мы не столкнулись на лестнице виллы, что соединяет первый этаж со спальнями.

Зевс первым кивает мне. Лишь слегка склоняет голову, без лишнего пафоса.

— Удачи, Хейвен. Надеюсь, мои родители нашли способ тебе помочь.

Успокоила, спасибо.

Посейдон просто обнимает меня. Ничего не говорит — выражение на лице и так всё говорит. Гера делает то же, только её объятие мягче, утешающее. Она не держит меня так, как держат человека, которого провожают на смерть. И я за это благодарна.

Следом идёт Афина. Такая же колкая, как и всегда, — на миг я снова вижу ту девушку, которую возненавидела с первой встречи. Думаю, она тоже меня обнимет, но Афина лишь склоняется и целует меня в щёку. В нос бьёт её свежий запах — будто травы и пряности.

— Постарайся там не умереть, — одёргивает она. — А то я тебя зря ненавидела.

Закатываю глаза:

— Вообще-то ты почти сразу меня полюбила.

— Если тебе так легче спится — повторяй это дальше.

Мы улыбаемся одновременно.

Перед тем как она отходит, я перехватываю её за запястье:

— Подожди. Обещай одно.

Она настораживается, как будто я могу попросить чего-то безумного. Уже знает меня.

— Если Хайдес попробует полезть в лабиринт за мной — останови его. Прошу. Не дай ему снова через это пройти. Любой ценой.

Порыв ветра взъерошивает её тёмные волосы; прядь щёлкает по натянутому лицу.

— Он мне этого никогда не простит, Хейвен. — Она смотрит из-под лба на брата, вздыхает. — Если он сунется — я пойду за ним. Это единственное обещание, на которое я способна.

Я открываю рот, чтобы возразить, но Афина прижимает палец к моим губам. Я сдаюсь.

К ней подстраивается Лиам — мне даже слышится её тихий вздох-«ну вот».

— Ты справишься, Хейвен. Но я забираю назад то, что сказал на рассвете. В лабиринт за Минотавром я не пойду, прости.

Хихикаю и взъерошиваю его каштановые вихры:

— И так сойдёт, Лиам. Спасибо.

Афина зацепляет его под руку и уводит к остальным. И тут я замечаю того, кто подходит следующим — и у меня сжимается сердце.

Герми. Из всех он хуже всего умеет прятать эмоции. Уже ревёт как ребёнок, шмыгает носом, трёт щёки ладонями. Я протягиваю руку, приглашая подойти.

Гермес игнорирует ладонь и буквально врезается в меня, сминая в объятии. Он сгибается надо мной — я заметно ниже — и прижимается всем телом. Это ему нужно утешение. Я веду пальцами по его широкой спине и пытаюсь передать прикосновениями то, что не решаюсь сказать вслух.

— Скоро увидимся, — шепчу ободряюще.

Гермес плачет тихо, но плечи выдают его дрожью. Меня выворачивает. Я не выношу видеть его таким.

— Прости, — шепчет он. — Я слишком тебя люблю.

— А я тебя, Герми. Ты мой лучший друг.

Он отпускает, хватает мою руку и подносит к губам. Целует тыльную сторону и выпускает.

— Я уже потерял… слишком много. — Он не произносит имён Афродиты и Аполлона. — Не хочу потерять и тебя.

— Всё будет хорошо. — Да, я мастер «успокоить», ага.

Он всё-таки улыбается — и мне становится чуть легче.

— До скорого, «Маленький рай».

Мы расстаёмся на считаные секунды, а чувство пустоты уже ужасное.