Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 81 – Хейзел Райли

Где-то вдалеке рвётся фейерверк, раздаётся шумная возня, я отворачиваюсь к окну. Хайдес же смотрит на меня.

— Сегодня ночью спать будет труднее, — говорит он. — В канун Нового года залы игр полны народу. Вся островная толпа там. Прости.

После рождественских каникул Олимп снова открылся для клиентов. Вечный поток людей, всех возрастов и видов. Мужчины говорят по-русски, по-китайски, по-итальянски, по-гречески и на языках, которых я даже не узнаю.

— Есть какое-то особое мероприятие в новогоднюю ночь? — спрашиваю наконец.

Хайдес явно удивлён, что я сама к нему обратилась и не отвела взгляд. Он сразу пользуется моментом, хоть и держится настороже.

— Да. Все выигрыши в играх удвоены. Можно сорвать кучу денег — и проиграть не меньше.

— Поняла.

Мой короткий ответ словно обрушивает его настроение. Наверное, он надеялся, что мы поговорим по-настоящему, что начнём сближаться. Я бы хотела. Правда хотела бы. Но неподвижное тело брата перед глазами держит меня на месте.

Стрелки показывают восемь. По привычке я целую Ньюта в лоб и шепчу:

— До завтра.

Заставляю себя отойти и иду к Хайдесу, ждущему у двери.

Мы выходим молча. В коридоре сталкиваемся с доктором Куспиэлем. Он кивает мне — вежливо, но торопливо, лишь бы я снова не задала один и тот же вопрос: «Есть улучшения? Каковы шансы, что он проснётся?» Думаю, он меня ненавидит. Наверное, я самый надоедливый родственник пациента, что ему попадался.

В гостиной виллы Лайвли я останавливаюсь, ноги будто приросли к полу. Хайдес идёт впереди, но тут же чувствует, что я застыла. Оборачивается — в глазах тысяча вопросов.

— Хейвен?

Я смотрю сквозь стекло на пляж.

— Я не хочу в комнату. Я хочу на берег.

— Хорошо, — медленно кивает он. — Никто тебе не запретит.

Я сглатываю и сжимаю кулаки, борясь с упрямой частью себя. То есть с девяносто девятью процентами меня.

— Я хочу, чтобы ты пошёл со мной.

Слова срываются шёпотом, но Хайдес слышит. Он явно не знает, как реагировать. Из всех признаний это было бы последним, чего он ждал.

— Тогда идём, — отзывается он осторожно, будто боится, что я передумаю, будто не хочет себя обмануть.

Я делаю лишь два шага наружу, как он кладёт ладонь мне на плечо.

— Только сначала возьму поесть, — говорит. — Ты ведь с обеда ничего не ела, кроме того сэндвича.

Я даже не помню, что ела сэндвич восемь часов назад.

— Я скоро вернусь.

Я выхожу дальше, на террасу рядом с гостиной, и облокачиваюсь на белый парапет, скрестив руки. Внезапно накатывает голод. Уже темно, но остров усыпан миллиардами огней тёплого оттенка. Это было бы чудо, если бы мы не находились на территории Кроноса Лайвли.

Из игровых залов, выстроенных в разных геометрических формах, доносится приглушённая музыка. Смесь самых разных песен, которая каким-то образом сливается в единое целое и не раздражает. На острове всё в движении. Люди снуют туда-сюда: по дорожкам между каменными стенами и вечнозелёными изгородями, даже с моря — там причаливают новые лодки с клиентами.

Хайдес возвращается довольно быстро. Ставит на столик белую салфетку, сверху — квадратную чёрную тарелку. Внутри — кусочки курицы с цукини и запечённым перцем. Справа три ломтика поджаренного хлеба. Он кладёт салфетку, приборы, присаживается рядом и указывает на свободный стул:

— Садись, ешь.

Я не заставляю себя упрашивать. Ем скорее по необходимости, чем с аппетитом, но вкус приятно удивляет: курица сочная, овощи хорошо прожарены и отлично приправлены. Я даже макаю хлеб в соус. Хайдес не сводит с меня глаз. Отворачивается только затем, чтобы унести тарелку и вернуться с бутылкой воды. Я выпиваю почти всю.