Книга Откупное дитя, страница 45 – Юля Тихая

Выстроена крепость из дерева, поверх обмазана глиной и обожжена. Такие крепости бывают в самых разных местах, их ставят среди селений, чтобы в случае нападения жителям было, где укрыться и как оборонять переправу. Некоторые из них вырастают потом в города, а некоторые так и остаются неприветливыми укреплениями, пустыми и гулкими по мирному времени.

Крепость при Синем Бору скучает без дела уже лет так тридцать, потому что ближайшего врага отогнали из этих мест на много вёрст, но стоит — так сказал Чигирь — «на государевой дотации». Это значит, что государь даёт на крепость какие-то деньги, а крепость должна жить так, как ей сказано. А сказано крепости, что в ней круглый год должен жить ведун или волхв, умеющий разжигать чарованное пламя.

Ведун в крепости жил, один и тот же много лет, вот только этой осенью помер. Тогда крепостной глава отправил в город весточку-приглашение, и кто-нибудь из городских наверняка с радостью отправился бы зимовать к Синему Бору, если бы грач не спёр письмо прямо с голубятни.

Радоваться воровству и тем более чужой смерти стыдно, но я всё равно немного радуюсь. Потому что город мне не понравился, а в крепости вряд ли может быть тоскливее и серее, чем в городе. Так что все пять дней дороги я учусь обращаться с волховским огнём.

Это сложная задачка, много труднее всего того, чему Чигирь учил меня раньше. Силам, объясняет он, больше другого нравится быть невидимыми, потому и удаются проще всего те ритуалы, результат которых нельзя наблюдать глазами. Силы дышат, силы пахнут, от них встают дыбом все волоски на теле, но глаза силам не по вкусу.

Каждый вечер в пути я разжигаю сперва обычный костёр, для тепла и от редкого осеннего комарья, а затем складываю пальцы так и эдак, кручу знаки, говорю слова. Но сложнее всего здесь найти в воздухе рассеянную нитку-силу, намотать её на пальцы и разорвать, чтобы свет с той стороны выглянул на эту.

Получается у меня только на четвёртый день, когда я совсем отчаиваюсь. А Чигирь так этому радуется, как будто я саму Недолю победила.

На склоне перед крепостью я поправляю одежду, чтобы выглядеть поважнее. Но всё это зря: дорогу здесь развезло грязью так, что никак нельзя подняться и не угваздаться.

То, что издали казалось мне крепостным рвом, оказывается узким руслом реки: крепость стоит не на холме, а на острове, прикрывая собой столбы с натянутыми между ними верёвками, вдоль которой медленно ползёт через русло широкая плоская лодка. Склон укреплён где камнем, где брёвнами, а через самое узкое место перекинут длинный мост. Сейчас он спущен, а прямо за ним меня встречает юнец.

— Кто такая будете? — очень серьёзно спрашивает он.

Местный стражник ещё совсем пацан, усы не проклюнулись. На нём простые портки и кольчуга слишком большого размера.

Я представляюсь, отдаю ему свиток и потом ещё довольно долго жду, пока мальчишка бегает за кем-то из взрослых, оставив на это время ворота без всякого присмотра.

Потом хлопают двери, любопытные лица выглядывают в окна, и я как-то очень быстро знакомлюсь со всеми жителями крепости.

Главный здесь — Руфуш, прямой как палка хромой мужик, которого уважительно зовут воеводой. Никакого войска в крепости не стоит, но Руфуш всю свою жизнь провёл на ратной службе, пока не оказался здесь. Руфуш весь седой, с неопрятной кудрявой бородой, говорит громко и резко, меня разглядывает недовольно и грохочет: