Книга Откупное дитя, страница 61 – Юля Тихая

Одного из них, пацана лет семи, отправляют искать по крепости госпожу ведьму и кликнуть её к столу. Это меня то есть; но я так и сижу у крыльца и слепо гляжу в зеркало. Меня мутит, и никакой кусок мне в горло не полезет.

— Но как же это, — шепчу я.

Чигирь по-кошачьи трётся об меня пернатой башкой и вздыхает.

И после завтрака, тяжело чеканя шаг, я поднимаюсь на дозорную башню над учебным ристалищем, креплюсь и рассказываю дядьке Руфушу всё, что увидела.

— Громче говори, — грохочет он, когда я только начинаю. — Уши у меня не очень!

Мне в лицо ветер кидает льдистый снег, я сцепляю руки в варежках и говорю как могу громко, чётко и ясно. И чем больше рассказываю, тем сильнее Руфуш мрачнеет.

Ковыряется в зубах щепкой, сплёвывает. Взмахом руки высылает мальчишек вон со двора. Тяжело облокачивается на поручень, горбится, а потом расправляет плечи.

— Мужики друг друга травят, — говорит он бесстрастно. — Только и знают, что собачиться, с такими братцами и врагов не надо. Всё спорят, кому следующим воеводой быть, как будто это им решать, а не государю. Как девки!

Тауш и Вишко и правда не лучшие друзья и всегда и во всём не согласны. Но чтобы травить? Нет же на них Отца Волхвов!

— Лесана, я думаю, Вишко присушить пытается, — говорю я неуверенно.

Руфуш снова сплёвывает, а потом вдруг ревёт, как бешеный медведь:

— Дурная кровь!

Я отшатываюсь, но он успокаивается так же быстро, как и взбесился, и объясняет, гадливо морщась:

— Матка наша с Жегодой, говорят, ведьма была. От неё вся эта дрянь и расползлась. Меня-то война поправила, а эти все… тьфу.

Я прикусываю губу. Я-то тоже ведьма, и от меня тоже порядком дряни. А Руфуш снова в зубах ковыряется и роняет тяжело:

— Вот что, девка. Ты мне всю эту погань выковыряй и перескажи, кто, что и зачем, а я тебе козу по весне подарю. Государевым деньгам я не хозяин, но коз я сам купил, на свою пенсию. Вот любую и выберешь.

Зачем мне на дороге коза, я, признаться честно, не знаю. Коза — она ж не лошадь и не ослик, хорошо хоть жрёт всё, что под ноги попадётся. Но козу если что и продать можно, а быть совсем нищей ведьмой мне уже немножко надоело; этой зимой крепость платит мне крышей и столом, но ведь будет и следующая?

Да и сама я спать не смогу спокойно, пока не пойму, что здесь к чему. И я стягиваю с руки варежку, протягиваю Руфушу открытую ладонь, как Чигирь научил:

— Договор.

Руфуш глядит на неё, как на дивье чудо, а потом раскатисто хохочет:

— Ну, девка!

А потом зажимает мои пальцы своей огромной лапищей и трясёт:

— Договор!

✾ ✾ ✾

С какого конца к такой задаче подступиться, мне понять трудно. Семь вымаранных в порок людей, кто-то из делает дурное колдовство, кто-то — тому колдовству жертва, а кто-то — и то, и другое. Мы с Чигирём листаем гримуар и перешёптываемся, но хорошего ответа не находим. Все ритуалы, способные показать сотворённое, уж больно сложные: для них нужно девять горошин цинка, коробочка мака и скелет чайки, и делать их нужно на растущую луну и над текущей водой. Для других же способов нужно такое тонкое понимание сил, что Чигирь мне даже объяснить не смог, как точно это можно сделать.

От этого грач унывает и раздражённо бухтит, что я зря только ввязалась в это дело, и вообще, подклад можно было выкинуть из дома да из головы. Училась бы я лучше, старалась больше, а то всё на ерунду отвлекаюсь! А люди пусть бы и дальше в своей лжи путались, пока их из скита не прижмут!