Онлайн книга «Откупное дитя»
|
Слёз я не люблю, хотя и слишком бурных радостей тоже. Выхожу, хмурясь, а там у самой калитки сидит босая девчонка, носом шмыгает и козу мою наглаживает. А та, поганка, морду к зверобою тянет! А уже ведь отъела его один раз, ходила, спотыкаясь, со зрачками на всю морду, а всё туда же! Козу я одёргиваю резко. И девчонке кидаю недружелюбно: — Чего у тебя? Она вытирает под носом. Зовут девочку Жатка, я знаю и её, и её большой шумный дом: там два брата не только своё хозяйство держат, но и столярничают понемногу, и детей по двору бегает с дюжину. Случилось что? Почему тогда сразу ко мне не побежала? А девчонка снова шмыгает носом и тянет жалобно: — Тётенька ведьмааа… возьмите меня в ученицы! ✾ ✾ ✾ Я сама, надо сказать, та ещё дурочка. По человечьим меркам, конечно, я давно гожусь в «тётеньки» — но на то они и человечьи, что в мерках этих мало толку; в селе и в пятнадцать годков можно нянчить троих и считаться почтенной матроной. Для людей я была бы давно уже пустоцвет, перестарок, вечная невеста. А по ведьминским понятиям я всё ещё — желторотый, неоперившийся птенец, который только-только начал отличать уксус от лжи. А ещё я не только юная, но и неучёная. Не было рядом со мной ни старшей ведьмы, ни знахарки, ни другой какой наставницы. Не было никого, кто воспитывал бы меня или взращивал. Я, как сказала на шабаше Матушка, «самородок», — меня научили дорога и гримуар. — А Чигирь как же? — растерялась тогда я. — Так он тоже та ещё бестолочь. Чигирь хорохорился тогда и сделал вид, что ужасно оскорблён. Но мы оба знали: в этих словах была своя правда. В чём-то Чигирь был куда учёнее меня, умел говорить красиво и бегло читать, знал заговоры и шепотки, понимал, как работают силы. Но ведуном он никогда не был, да и волхвом стать не успел, так и остался без зачарованного камня, зато со своим именем. Чигирь так, нахватался, где пришлось, да клюв задевал повыше. Изображал из себя невесть что, вид делал важный, бахвалился, будто во всём разбирается. Повёл меня к Лиху, от которого я только чудом ушла почти целой, про ту сторону болтал непонятное, как гримуары работают, толком не знал… а выпендривался-то, выпендривался! Я благодарна ему за это, на самом деле. Если бы я с самого начала знала, как мало Чигирь понимает в силах, я бы сошла с ума от страху. А так много разных правд пришли ко мне постепенно, и я успела и вырасти, и окрепнуть, и почувствовать себя в праве что-то менять. Теперь Чигирь корпит над гримуаром даже больше меня. Листает его лапой, вчитывается, проговаривает про себя, запоминая. Суёт клюв во все склянки и корзинки, нюхает травы, что-то выдумывает, следит за моими руками пристально… Да как ни крути, а ученицу мне брать, конечно, рано. Я и сама пошла бы сейчас в учение, если бы знала, к кому. — А мамка твоя что говорит? — строго спрашиваю я. Обычно меня в деревнях побаиваются. Но девчонка эта не из пугливых, вместо того, чтобы от сурового взора прятаться и к дверям пятиться, только сопли рукавом подбирает и ревёт пуще прежнего. — Мамка померлааа… Я хмурюсь. — Когда это? Вчера только ко мне приходила. Матина из тех, кто бегает к домику знахарки дважды в месяц, а то и чаще. Берёт она отдетную настойку и разные притирки для румяного лица, крепкой косы и всей прочей красоты тела. Платит овощами да яйцами, но однажды украдкой спросила: а может быть, есть новое какое средство, чтобы стать ещё привлекательней и краше? |