Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 136 – Уоллис Кинни

Я отступаю и продолжаю идти по освещенной дорожке. Лица фонарей с каждым шагом становятся все более зловещими. Улыбки сменяются ухмылками, а затем и откровенными оскалами. И тут совершенно неожиданно тыквенная дорожка заканчивается.

Передо мной старая каменная стена и кованые железные ворота.

Кладбище Гудвин. Пожалуй, даже логично, что все это закончится здесь. По крайней мере, Селеста и Миранда далеко и в безопасности. Именно эта мысль ведет меня вперед.

Я толкаю калитку, но она не поддается. Заперто. Еще один толчок – калитка скрипит, но не открывается. Мурашки страха пробегают по моей шее. Ворота всегда открываются для ведьм Гудвин. Но, возможно, в Нижнем королевстве другие правила. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на страх и замешательство. Тыквы привели меня сюда, следовательно, Король, Что Внизу, хочет, чтобы я была именно здесь. Должен быть какой-то другой вариант. Злая и раздраженная, я дергаю за железные прутья.

Сбоку от ворот стоит длинный деревянный стол ручной работы, усеянный пучками сушеных трав. Эти растения выглядят более живыми, чем что-либо другое в лесу.

– Что это за игра? – кричу я в темноту, но ответа не получаю.

Я разглядываю травы. Шалфей, лаванда, розмарин, полынь, лепестки роз – наверное, больше дюжины вариантов.

– Нужно сделать выбор, – шепчу я себе.

Я уже подумываю о том, чтобы ничего не выбирать и вернуться по тыквенной тропинке. Если Король, Что Внизу, хочет поиграть со мной, посмотрим, как ему понравится, когда я не пожелаю подыгрывать.

Но я продолжаю внимательно изучать травы. Моя рука парит над шалфеем: мудрость пригодилась бы в любой ситуации. Может быть, полынь, чтобы укрепить мои силы? Или, возможно, лепестки роз, чтобы предложить защиту тем, кого я люблю?

Но первый мамин урок на кухне, почти двадцать лет назад, эхом отдается в глубине моего сознания. Я беру розмарин.

– В воспоминаниях есть сила, – тихо говорю я.

Прочие пучки трав исчезают, как и стол, на котором они лежали. Позади меня раздается низкий металлический скрежет, и ворота кладбища наконец распахиваются. Они покачиваются, точно маня меня вперед.

Привычный запах влажной земли и заросших мхом камней не встречает меня в этом призрачном мире. Я подхожу к самому свежему надгробию из отполированного гранита, рядом с которым лежит небольшой пучок засохших цветов, и мягко кладу на него руку.

– Привет, мам, – шепчу я.

– Прекрасный вечер, не правда ли? – доносится из темноты тихий хриплый голос.

Я оборачиваюсь. В углу кладбища находится насыпь из валунов высотой примерно двенадцать футов, на вершине которой сидит фигура.

Темный плащ цвета индиго развевается на невидимом ветру. Я вздрагиваю, вспоминая влажные руки на своей шее, но подхожу ближе. Оказывается, валуны – это не валуны, а небрежно сваленная куча гниющих тыкв, образующих на самом верху нечто вроде стула.

– Да, он был бы прекрасным. Если бы мне позволили спокойно его отпраздновать, – говорю я, обретя дар речи. Влажный гортанный смех разносится по всему кладбищу.

– Ты сама пришла ко мне, помнишь? – говорит человек на тыквенном троне. Он наклоняется, и становятся видны его длинные серебристые волосы.

– Твои гончие и тени вторглись в мой дом, – отвечаю я. – У меня едва ли был выбор. Кроме того, я не очень-то хотела, чтобы мои сестры видели, как меня тащат в ад.