Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 52 – Уоллис Кинни

Миранда всегда весьма придирчиво относилась к тыквам. Если я выберу плохую партию, сестрица просто изведет меня бесконечными жалобами.

Парнишки кривятся. В преддверии Хеллоуина лучшие тыквы уже заняты. Но троица убегает в глубину участка, куда посетители еще не особо заглядывали.

– Так что же нам делать? – спрашивает Мэтью, глядя им вслед.

– Пока они возьмут на себя тяжелую работу, мы можем найти бородавчатого дьявола. – Он непонимающе смотрит на меня, и я фыркаю от смеха. – Так мама всегда называла тыквы, которые я хотела забрать домой. Меня никогда не интересовали идеальные, нетронутые экземпляры. Мне всегда нравились тыквы, которые так выцвели, что кажутся почти заплесневелыми. Те, что покрыты бугорками. К тому же они никому никогда не нужны, поэтому их легко добыть даже в конце сезона. Вот, например.

Я указываю на одну рядом с Мэтью. Она болезненно-зеленого цвета, с длинной ножкой и выпуклой нижней частью, а еще полностью покрыта бородавками. Он оценивает тыкву, а затем скептически смотрит на меня.

– И почему именно эти бородавчатые дьяволы так близки и дороги твоему сердцу? Ты испытываешь слабость к бесформенным, искалеченным и отвергнутым вещам? – интересуется он каким-то странным тоном, будто одновременно поддразнивает меня и искренне спрашивает.

– Нет, не совсем, – честно отвечаю я. – Просто чтобы хеллоуинский фонарь получился устрашающим, требуется большое мастерство: надо быть довольно талантливым резчиком. А бородавчатые дьяволы настолько уродливы, что половина работы, считай, уже сделана за тебя.

Мэтью запрокидывает голову и громко смеется. Несколько человек смотрят на нас с недоумением. Не обращая внимания на зевак, Мэтью наклоняется и срывает с ветки уродливую зеленую тыкву.

– Ваш дьявол, мадам, – преподносит он ее мне.

– Спасибо, – отзываюсь я и смеюсь, когда Мэтью шутливо раскланивается.

Он смотрит на меня с притворной серьезностью.

– Нам, наверное, стоит убраться отсюда, пока из-за моего влияния остальные лозы не засохли и не сгнили. Вряд ли твоя ведьма с метамагией оценит, если я уничтожу ее посевы, не так ли?

Он оглядывает тыквы у наших ног, как будто уже ожидая, что они вот-вот испортятся.

Я смотрю вдаль. Несколько местных работяг под чутким руководством Билли спешно толкают тачку по внешнему краю тыквенного поля.

– Хорошо, – говорю я Мэтью, прижимая бородавчатого дьявола к груди. – Все равно я хотела поесть немного кукурузы.

Очередь за попкорном тянется рядом с тыквенной грядкой. Каждый из нас берет по пакету сырно-карамельной смеси, и мы прислоняемся к забору у входа на фестиваль. Мэтью осматривает территорию. В уголках его глаз появляются морщинки, когда он внимательно вглядывается в горизонт. Мой гость кажется обеспокоенным.

– Что-то ищешь? – спрашиваю я, отправляя в рот кусочек кукурузной карамели.

Он качает головой.

– Просто осматриваюсь.

Ну конечно.

Червячок недоверия снова пробирается в мой разум.

– У вас в Вашингтоне нет осенних фестивалей? – спрашиваю я, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза.

– Вообще-то я живу в Орегоне, – смеется Мэтью. – И конечно, мы отмечаем праздники. Раньше я каждый год брал на него с собой свою младшую сестру.

– Раньше? – нервно переспрашиваю я, тут же представляя довольно трагичную предысторию.

Он одаривает меня добродушной ухмылкой.