Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 74 – Уоллис Кинни

– Что, черт возьми… – ахаю я, подходя ближе, чтобы рассмотреть, но Мэтью вздрагивает. – Я осторожно, обещаю, – заверяю его.

Он остается напряженным, но на этот раз не отстраняется от меня, когда я мягко, очень мягко приподнимаю одну из повязок. Под ней видны грубые рубцы и длинная изогнутая рана, которая выходит за пределы этой первой повязки и тянется дальше. Это очень, очень плохо.

– Ладно, – говорю я спокойно, пряча тревогу, – мне нужно, чтобы ты снял рубашку, тогда я смогу получше осмотреть всю рану.

Он мгновение колеблется, настороженно глядя на меня. Я твердо встречаю его взгляд, давая понять, что здесь нет места для дискуссий. Мэтью неохотно расстегивает рубашку здоровой рукой. Он легко высвобождает ее, но с поврежденной управляется не так ловко. Я помогаю снять ткань, положив ладонь ему на поясницу. Он слегка вздрагивает от моего прикосновения, но не жалуется. Отблески свечей мерцают на его обнаженной груди. Он напряжен – то ли от холода, то ли от боли, точно не скажешь.

Мне требуется огромное усилие, чтобы сохранить внешнее самообладание, как только становится ясна степень его травмы. Бинты обвивают всю его руку и левое плечо, до самой ключицы. Страшно представить, как же он намучился, управляясь со всем этим в одиночку. И как ему, наверное, было больно ухаживать еще и за мной. А затем потратить бог знает сколько часов, вырезая почти тридцать фонариков. На мгновение я испытываю перед ним чистое благоговение.

Как можно осторожнее снимаю бинт с его плеча. Зловещие красные рубцы и раздраженная кожа тянутся от запястья вверх и превращаются в длинную и глубокую рану. Судя по запаху масла чайного дерева, Мэтью пытался нанести на нее мою мазь «Феникс». Но повреждения слишком серьезные. Если рану немедленно не закрыть, в нее, скорее всего, попадет инфекция. Нужно срочно ее заживить.

– Подожди здесь, – говорю я ему. – Мне нужно взять кое-что, чтобы промыть порез и наложить свежие повязки.

Он не отвечает мне, но легко кивает.

Мерлин топает за мной в сторону кладовки, но я качаю головой.

– Нет, иди сядь к нему на колени и отвлеки его, – прошу я. Он мурлычет в знак согласия и направляется обратно на кухню – к Мэтью.

Я захожу в свою темную кладовую и включаю тусклый верхний свет. В помещении сущий беспорядок: абсолютно все не на своем месте. Некоторые бутылки сдвинуты или стоят на неправильной полке, какие-то даже опрокинуты. Лишь несколько минут спустя удается найти все, что нужно, и в конце концов я возвращаюсь в гостиную с полными руками мазей, свежей марлей и миской для использованных бинтов. Прежде чем направиться на кухню, я на минутку останавливаюсь у своего стола и беру бутылку «Целительной смеси».

Мэтью здоровой рукой отодвигает тыквы со стола, освобождая место под все мои припасы. Я срезаю остатки его грязных бинтов, и мои худшие опасения подтверждаются. Рана на плече и руке невероятно глубокая. И почти дневной давности.

Мой первый шаг, как и при любом лечении, заключается в том, чтобы медленно катать заряженный белый кварц по раздраженной коже. Мэтью не издает ни звука, даже не вздрагивает, когда я провожу камнем по неглубоким местам его раны. Но в тот момент, когда кварц касается краев более серьезно пострадавших участков, отдергивается и резко вдыхает.