Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 73 – Уоллис Кинни

Однако жжение исчезает так же быстро, как появилось. В горле по-прежнему першит, но раздражение уже не такое сильное. Я делаю еще глоток. Огонь разгорается снова, но менее интенсивно и затухает даже быстрее. Еще глоток – на этот раз почти терпимый. Еще один – и я наконец могу насладиться вкусом чая, теплого и пряного. И дышать уже не так больно. Мои мышцы расслабляются, боль в горле утихает. Когда я ставлю пустую чашку, все, что остается от прежних страданий, – это легчайшее першение. Мне намного легче. Если бы у меня была инфекция, чай не дал бы такого эффекта. То есть горло я все-таки просто сильно перенапрягла и сорвала. А вот о руках и ногах такого не скажешь. Теперь, когда с одной проблемой покончено, я ощущаю под бинтами покалывание и отчетливо вспоминаю предыдущую ночь.

– Что вчера произошло? – спрашиваю я, поворачиваясь к Мэтью. Все это время он наблюдал за мной. Теперь его лицо становится встревоженным, неуверенным. Он качает головой и садится за стол. Я подхожу и присоединяюсь к нему. Мой бородавчатый дьявол лежит передо мной нетронутым.

– Это все было по-настоящему? – спрашиваю я, не глядя Мэтью в глаза. И почти боюсь ответа.

– Да, – сухо, почти сердито отвечает Мэтью, чем сбивает меня с толку.

– Очень жаль, – шепчу я. – Я надеялась, что яркие галлюцинации были неприятным побочным эффектом того снадобья, что дала мне Уинифред. А похоже, нет.

– Не стоит снимать с нее всю ответственность. Она тоже частично виновата в том, что произошло. Пытаться заставить ведьму пограничья не видеть снов? Она дура, – настаивает Мэтью.

Я встречаюсь с ним взглядом, вижу гнев, пылающий в его глазах, и быстро отворачиваюсь, краснея от стыда.

– Мне не следовало брать флакон, – признаюсь я тихим голосом. – Я никогда не ходила во сне, но и снотворным тоже ни разу не увлекалась. Мне следовало быть осторожнее.

Мэтью усмехается.

– Откуда ты могла знать, что зелье поймает тебя в ловушку в твоей же голове и поставит в такое уязвимое состояние? Не смей себя винить, ни на секунду. Нет, нет, это я должен был догадаться, – бормочет он.

Теперь я понимаю, что его гнев направлен не на меня.

– Ну ты тоже себя не грызи, – говорю я, чуть обидевшись и, как ни странно, слегка развеселившись. – Все-таки ты же не мой ангел-хранитель.

В его глазах вспыхивает такая неожиданная печаль, что я тут же перестаю смеяться.

– Разве нет? – тихо спрашивает Мэтью скорее себя, чем меня. В этом сбивающем с толку вопросе звучит столько сожаления и тоски, что не получается сосредоточиться на смысле. Хочется просто утешить Мэтью, что я и делаю, беря его за руку.

На мгновение наши пальцы переплетаются. Его ладонь теплая и шершавая. Он смотрит на меня вопрошающим, нерешительным взглядом, но нежнейшая улыбка расцветает у него на губах. Я мягко сжимаю его руку, но Мэтью тут же ее отдергивает, резко втянув воздух.

– Прости, – говорю я, прижимая собственную ладонь к груди.

– Все нормально. Со мной все хорошо, – быстро заверяет он, натягивая манжет рубашки на запястье, но я успеваю заметить красную повязку, которую Мэтью пытается прикрыть.

– Ты ранен! – в ужасе ахаю я.

– Ничего серьезного, – пытается заверить он меня, но я качаю головой.

– Об этом судить мне. Дай-ка я посмотрю.

Мэтью глубоко вздыхает, но больше не спорит, снова закатывает рукав. Его предплечье все обмотано свободной повязкой, и она уходит даже дальше, под ткань.