Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 75 – Уоллис Кинни

– Вижу, ты совершил набег на мою кладовку, – говорю я с наигранным весельем, чтобы его отвлечь.

– Да, – отвечает он сквозь стиснутые зубы. – Знаю, что побросал все в беспорядке. Извини.

Я качаю головой.

– Не нужно извиняться. Я впечатлена твоими познаниями в области лекарственных трав.

– Тогда впечатляйся собой, – говорит он уже чуть спокойнее. – Инструкции в твоем гримуаре максимально четкие и упорядоченные. Без них я бы не справился.

– Удивительно, что книга помогла тебе. Какие способы диагностики и методы лечения тебе удалось из нее извлечь? – поддразниваю я, поворачиваясь к нему лицом и перекатывая кристалл через его плечо.

Тень улыбки появляется в уголках его губ, когда наши взгляды встречаются: Мэтью понимает, что я делаю. Но улыбка быстро исчезает.

– Самой серьезной проблемой была твоя гипотермия, – говорит он. – Ты побледнела как снег. У тебя были синие губы. – Мэтью безотчетно обхватывает мой подбородок здоровой рукой и нежно проводит большим пальцем по нижней губе. От его прикосновения по моему лицу разливается жар. Его глаза находят мои, и я поражена тем, какая в них отражается мука. – Я отыскал твои травяные компрессы и наполнил бутылки горячей водой, настоянной на корне цветка ватника, валериане и фенхеле.

– Весьма впечатляюще, – признаю я, с трудом сохраняя голос ровным. Мэтью благоразумно пропустил ту часть рассказа, где ему пришлось высушить мои волосы, снять с меня насквозь промокшую ночную рубашку и переодеть во фланелевую пижаму, и все это притом что из его собственной раны текла кровь.

Я кладу кристалл на стол и снова поворачиваюсь, чтобы заняться плечом Мэтью. Беру одну из своих многочисленных противомикробных мазей и макаю в нее чистые пальцы.

– Может жечь, – мягко предупреждаю я его. Он снова кивает и опирается о стол.

– Мне показалось, что прошли часы, – тихо признается Мэтью, когда я начинаю наносить мазь на края глубокой раны.

– Это когда?

– Пока я ждал, когда ты снова согреешься, – поясняет он. – Когда на твои щеки вернется румянец. Как только я убедился, что ты не замерзнешь, то принялся обрабатывать ссадины. Ой, – шипит он, когда я провожу рукой по особенно зазубренному участку раны.

– Извини, – говорю я, убирая руку. И снова осматриваю рану. – Придется использовать «пластырь», чтобы все нормально срослось. Но останется отчетливый шрам. Ничего? – спрашиваю я. Он кивает в знак согласия.

Я тянусь за гвоздичным маслом, вытаскиваю пробку из банки и медленно лью бальзам ему на плечо. Он резко втягивает воздух, пока ледяная жидкость растекается по его плечу, в бороздки вокруг раны, но постепенно мышцы спины и плеча начинают расслабляться.

Я надеваю тонкие перчатки, чтобы обезболивающее масло не подействовало на меня саму.

– Что-нибудь чувствуешь? – спрашиваю я Мэтью, мягко касаясь кожи на его предплечье.

Он качает головой.

– Только холод, – изумленно тянет Мэтью.

– Хорошо, – удовлетворенно замечаю я. – Значит, снадобье работает.

Теперь, когда рана стерилизована и онемела, пришло время ее залечить. Я беру смесь и опускаю маленькую керамическую ложечку в мерцающую медную жидкость.

– Возможно, будет чуть тянуть и жечь, но холод должен приглушить любые неприятные ощущения, – предупреждаю я.

Одной рукой я прижимаю самый конец пореза на его плече, сводя края кожи и мышц как можно ближе друг к другу. Затем выливаю «пластырь» на рану и наблюдаю, как он расползается и соединяет плоть с обеих сторон. Я напеваю, позволяя своему намерению течь через мои руки к Мэтью. Работа предстоит долгая, и я определенно израсходую всю бутылку. Повторяю те же действия со следующим участком, медленно продвигаясь вниз по руке. Чтобы намерение закрепилось, я представляю себе, как смесь сшивает поврежденные ткани, создает здоровые клетки и восстанавливает приток энергии к коже. Смесь нагревается под моими руками и пристальным взглядом.