Онлайн книга «Фельдшер-как выжить в древней Руси»
|
Она закрыла глаза. Перед сном, машинально, будто проводя внутренний осмотр после смены, прошептала: — Дыхание ровное, сознание ясное, перспективы… пугающе хорошие. Людмила или Милана, выберись. У тебя дочь, и у тебя новая жизнь. И если ты уж попала в эту сказку — сделай её такой, чтобы никто не считал её проклятием. Пелагея вздохнула, прижалась крепче. И Милана, внезапно, впервые за весь день, позволила себе уснуть не от усталости, а от того, что верила: завтра будет шанс. И это — гораздо больше, чем ей оставалось там, за миг до аварии. «Чистота — мать здоровья, а баня — начало всех реформ» Утро началось с того, что Милана, проснувшись, поняла две вещи. Во-первых: постель больше не пахнет пылью, старым пером и чем-то смутно похожим на давно забытый носок из студенческой общаги. Теперь от неё тянуло лавандой, сухими травами и теплом. Она сама вчера, уставшая и счастливая, как ребёнок после цирка, нашла подпол, набила холщовые мешочки душицей, зверобоем и мятой, и переложила постель. Даже Пелагея спала, уткнувшись в плечо, словно в первый раз за много месяцев чувствовала себя спокойно. Во-вторых: она — пахнет не лавандой. Она пахнет… скажем так, как будто умерла, воскресла и решила больше никогда не мыться. Милана зарылась лицом в подушку и простонала: — Господи, я в Средневековье. С антисептиками проблема, с душем — беда, с дезодорантом — молчу. Да я же теперь официальный спонсор развития биологического оружия… Пелагея шевельнулась, не открывая глаз: — Матушка… вы опять странно говорите… — Привыкай, Пелагеюшка, — вздохнула Милана. — У мамы… профессиональная деформация. * * * После утреннего хлеба, парного молока и мыслей о том, что кофе она теперь увидит только во сне, Милана велела собираться. Сегодня — великий день: генеральная мойка женщин и детей. Впервые в жизни этой деревни. — Все в баню. Добровольно. Или я сама приведу, — спокойно сказала Милана, надевая чистый, вчера выстиранный сарафан. Служанки и дворовые переглянулись. До них доходило страшное: барыня не шутит. * * * Баня топилась с рассвета, пахла смолой, влажным деревом и травами, которые Милана сама закинула в чан с кипятком. Пелагея вертелась рядом, помогала подносить вёдра, и поглядывала на мать очень внимательно — как будто пыталась понять новую, другую маму, что вернулась к ней из небытия. Когда вошла первая женщина — толстые руки, усталые глаза — Милана улыбнулась ей, показывая: — Мыться — не грех. Грех — болеть да деток заражать. Женщина перекрестилась. Вторая — тоже. Третья — прыснула смехом: — Ай, барыня, слыхано ли! Чтоб всё село в бане! Да ещё и с травами! Что завтра будет? Чудо? — Завтра будет перестройка канализации, — мило ответила Милана. — Я хочу туалет в конкретном месте, а не в каждом кусте. Иначе грибы у нас так и не пойдут. — Какие грибы? — ужаснулась бабка. — Съедобные. А не те, что рождаются от запаха ваших… трудов, — отрезала она. * * * Первые полчаса в бане стояла робкая тишина. Потом — смех, потому что кто-то мыло впервые увидел, кто-то визжал, что щиплет глаза, а одна бабка, глядя на чистую воду, сказала: — Так вот какая она, водица-то! Я уж позабыла! Милана мыла сама: у кого-то волосы, у кого-то спину, проверяла родинки, слушала дыхание, заставляла кашляющих пить горячую воду с мёдом. |