Книга Фельдшер-как выжить в древней Руси, страница 11 – Людмила Вовченко

— Матушка Милана, — робко спросила Акулина, подавая полотенце, — так оно правда — отваром полоскать горло помогает?

— Акулина, — Милана посмотрела на неё с неожиданной нежностью, — если я буду делать из тебя помощницу, ты однажды станешь лучшей знахаркой на этой земле.

Глаза девицы расширились, как у котёнка, впервые увидевшего печёную рыбу:

— А можно? Можно учиться?

— Не просто можно. Нужно.

Пелагея сияла. Она ещё никогда не видела, чтобы мать говорила с людьми так ласково. Ей хотелось держаться ближе, прикасаться, проверять: не уйдёт ли эта мама снова.

* * *

Когда банный переполох закончился, и чистые, румяные женщины ушли довольные, Милана почувствовала, что может, наконец, выдохнуть.

Но у ворот уже стояли двое.

Мужчина и женщина. На руках женщина держала мальчишку, лет десяти, горячего, как печь.

— Барыня… спасите. Наш Илья из дружины вернулся. Израненный. Горит. Бредит. Помоги, — шептала мать.

Илья.

Будто судьба сама выбрала имя.

Милана коснулась его лба. Глаза мальчика распахнулись — ярко-синие, невозможные, как та неоновая вывеска возле её подъезда в прошлом.

— Принесите кипячёную воду, чистую холстину, всё, что есть из мёда, лук, чеснок, и пусть кто-то принесёт самогон, — сказала она. — Я приду к вам завтра на рассвете. Сегодня — отвар малины, натирать грудь луковым соком с мёдом, ноги — гусиным жиром, если есть.

Женщина всхлипнула:

— Барыня… благодарствую…

— И ещё, — добавила Милана. — Завтра я заберу его к себе. Здесь он не поправится.

— Но… дом маленький… коза…

— Козу тоже заберёте, — смеялась Милана. — Без козы какое же лечение?

Пелагея дернула мать за рукав:

— Матушка, вы как волшебница.

Милана поцеловала дочь в макушку:

— Нет, Пелагеюшка. Я просто знаю, как не дать людям умирать от глупостей.

* * *

Вечером, укладывая Пелагею, она рассказывала ей сказку о Золушке. Но половину рассказа девочка смеялась, потому что вместо кареты Милана ляпнула: «И приехала она на реанимобиле, сирена орёт, тыква мигалками сверкает…»

— Мам, ты опять странно словечки говоришь.

— А я у тебя такая. Терпи.

Пелагея затихла, засопела, прижавшись к боку матери. Милана лежала, слушала, как дышит ребёнок, и впервые подумала:

"Похоже, комы нет. Не игра. Не сон.

Раз я чувствую счастье так остро — значит, я жива."

И если жива — значит, надо устроиться. Поднять баню. Лечить Илью. Сделать общественный туалет. Начать выращивать чеснок, календулу, ромашку. Найти, чёрт побери, способ получить хоть подобие пенициллина. Жить.

— Ну что ж, — прошептала она в темноту, — фельдшер я или где?

И уснула, обняв свою новую жизнь.

ГЛАВА 4

…в которой фельдшер из XXI века открывает первую деревенскую амбулаторию и берётся спасать дружинного Илью

Милана проснулась от того, что ей в нос уткнулась чья-то маленькая, тёплая пятка.

— Так, — прохрипела она, вынимая ступню из собственного лица. — Кажется, я всё-таки нужна этому миру. Как минимум — в качестве подушки.

Пелагея, не открывая глаз, всхлипнула, перевернулась и снова вцепилась в материнский рукав.

— Мамка… ты тут? Не уходи.

— Не уйду, — тихо ответила Милана, уставившись в тёмные балки потолка. — Раз уж меня сюда забросило, будете терпеть.

За окном кто-то уже бодро орал утренние песни — не соловей, а петух, причём с голосом завхоза, привыкшего будить студентов на зарядку. Где-то стучали топорами, лаяла собака, в сенях возилась Домна.